На полосе уже вовсю рассекал трактор из БАО с прикрепленным катком. На стоянке заправляли «МиГ» командира. Техники уже раскапотировали обе машины и теперь возились в их железных потрохах, весело перекликаясь между собой.
Он подошел к стоящему чуть в стороне комэску. Хотел было доложить по форме, но Шубин только махнул рукой, мол, сам все видел. Летчики стояли молча, курили. Подошли Баженко с Зайцевым. Выглядел инженер очень нерадостно.
— Еще пару дней таких полетов, — сказал он, и у нас останется один, в лучшем случае, два исправных самолета.
— Юрий Алексеевич, хватит жалоб, — комиссар принялся выколачивать свою трубку. — У вас достаточно людей. Закрепите за каждым самолетом по два, по три механика. Но летчики должны летать!
— Мы не волшебники, — мрачно сказал Баженко. — Я могу весь личный состав закрепить за одним самолетом, но он от этого не полетит. Совершенно нет запчастей. Только сегодня нужно заменить маслопомпу на вашей машине и карбюратор на самолете Беридзе. А где их брать? Остается снимать с шишкинской десятки. Запасного мотора на нее все равно нет, а родной свое отжил. Но дело даже не в этом. Я по своему опыту знаю, что число отказов и поломок будет только расти в прогрессии. Моторы уже почти выработали свой ресурс. Самолеты тоже истрепаны. На саблинской четверке скоро кончится ресурс у планера.
— Ну, — нахмурился комиссар, — надеюсь, что нас вскоре заменят. Я завтра поговорю с командованием, может, подкинут нам запчастей или что-нибудь еще, из ПАРМа…
— Может, в окрестностях поискать? — робко подал голос Виктор. — Помните, чей-то «МиГ» валялся у Ротовки? Вдруг там что живое?
— Видели мы его, — Баженко невесело усмехнулся, — с него еще в январе сняли все, что можно.
— Слушайте, — задумался Шубин, — а чего вы все про «МиГи»? Видели недалеко от Миллерово «Ил» разбитый? Ну, что еще без хвоста? Может, с него снять? Там же тоже «тридцать пятый»?
— Нет, у них двигатели разные, — инженер мрачно махнул рукой, — На «Иле» М-38. Хотя… на бесптичье и жопа соловей… посмотрим. Где там этот «Ил» лежит? Туда можно проехать?
В столовой тепло, вкусно пахло съестным, в углу патефон наигрывал какую-то незнакомую мелодию. Однако комиссар разошелся не на шутку, будь у него больше возможностей, ужинали бы под звуки оркестра. Чинно расселись и не спеша поужинали. На ужин была гречневая каша с тушенкой, но Виктор почти не чувствовал вкуса еды. Он все искал среди официанток глазами Таню, но все не находил. В зале она так и не появилась.
После ужина комиссар куда-то ушел по своим делам, а летчики молча стояли возле столовой, не желая расходиться. После освещенной столовой улица казалась темной, хоть глаз выколи, невозможно понять, кто есть кто, только серые силуэты на месте людей, да вспыхивают во тьме огоньки папиросок. Виктор не курил, он всматривался в слабо пробивающийся из двери столовой лучик света и гадал, выйдет Таня или нет. Шишкин уже тянул его домой, но он не хотел, топтался на месте, вяло огрызаясь.
— Идите уже, тута, и чтоб без фокусов, — комэск щелчком отправил окурок в сугроб. — Вахтанг, ты меня понял? Домой и спать. Никаких пьянок! А ты, Витя, погоди минутку.
— Молодо-зелено, терзания юности, — негромко сказал комэск, когда Вахтанг с Игорем отошли. По голосу было заметно, что он улыбается. — Можешь не страдать, нету тут рыжей, дома она.
— А… э… откуда вы знаете? — Виктор почувствовал, что краснеет. Рыжая ему нравилась уже давно, но он не думал, что об этом кто-то знает.
— Эх, Витька, поживи с мое. Когда у тебя тута собственное информбюро ТАСС появится, еще не то будешь знать. В общем, так, чтоб в десять вечера уже спал на своем месте и видел сны. Зайцев обязательно проверит, а мне тута лишние проблемы не нужны. И еще… с этой рыжей, — понизил голос командир, — поаккуратней. Голову тебе за нее могут открутить легко, и даже я ничем не помогу. Понял? Ну тогда действуй, надеюсь, тут тебя учить не надо?
Он хлопнул Саблина по плечу и пошел, оставив Виктора гадать, что это нашло на его командира и откуда он все знает.
Облака плотно закрыли небо, не было видно ни луны, ни звезд, но глаза уже привыкли к темноте. Он шел по деревенской дороге, всматриваясь в темнеющие громадины хат. Из-за закрытых ставней слышались невнятные разговоры, изредка мелькали слабые огоньки открывающихся дверей, на другом конце деревни брехали собаки. Вот и нужный дом. Только вот войти оказалось не просто, во дворе оказалась злющая псина. Почуяв незнакомца, она подняла лай, который тут же подхватили все окрестные кабысдохи. Виктор долго мялся перед калиткой, доведя псину до исступления, затем, догадавшись, бросил снежком в закрытые ставни.
К его удивлению, вместо хозяев, накинув на плечи пальто, вышла именно Таня. Вглядываясь в темноту, неуверенно спросила:
— Вы к кому?
— Пришел за вами, пригласить но вечернюю прогулку…
Она узнала его по голосу, подойдя ближе, улыбнулась и тут же закусила губу, раздумывая:
— А пойдемте, — в глазах у нее заплясали знакомые Виктору бесенята, — мне только надо одеться…
Оделась она быстро, и они не спеша пошли по темной улице забытой богом деревни. Снова мимо медленно проплывали темные горы крыш, собачий лай утих, и слышалось, как хрустит под ногами лед. Было хорошо и очень приятно идти вот так, в тишине, рядом с красивой девушкой. Виктор несколько раз порывался заговорить, но, как назло, слова приходили какие-то неуклюжие, серые, плоские. Она тоже молчала, но ему казалось, что в окружающей их тишине звучит мягкая печальная мелодия. Немного осмелев, Виктор взял ее за руку. От ее волос исходил аромат прохладной чистоты, выпавшая из-под шапки непослушная прядь вздрагивала в такт шагам.
Из-за облаков показалась луна, осветив серую деревенскую улицу. На снег легли тени от деревьев, все посветлело.
— Вы всегда такой молчун? — Она остановилась, смотря на Виктора снизу верх. Лунный свет отражался в ее широко распахнутых блестящих глазах.
— Как правило, нет, — он тоже остановился и теперь любовался ее лицом, — просто у меня нет слов. Когда рядом вы… эта прогулка в тишине, под луной…
Он замолчал, не зная, что еще сказать. Говорить банальности, так уж лучше быть немым. Сказать, что ему рядом с ней хорошо, как, видя ее, он испытывает нежданную радость. Но как это объяснить словами, чтобы Таня поняла?
Но она вздохнула и робко прижалась к его плечу. Сердце у Виктора гулко застучало, он с опаской, боясь спугнуть, обнял девушку. Но она не отстранилась, только вопросительно смотрела на него своими огромными удивленными глазами, в которых хотелось утонуть.
