Хотя в том, что Дарий добьется своего, сомнений не оставалось. Вспышка пламени, охватившая усадьбу от комлей частокола до маковки сторожевой вышки, заставила Синякова отшатнуться. Впечатление было такое, что это горит не дерево, а бумага, вдобавок еще и пропитанная жиром.
Со стороны все случившееся должно было походить на взрыв, только взрыв этот сопровождался не грохотом рвущихся молекулярных связей, а воплем отчаяния и боли, который, казалось, достигал самых дальних границ этого мира.
Все закончилось в считанные минуты. От усадьбы осталась только груда пепла, по площади примерно равная половине футбольного поля.
Дарий, уже в обычном своем облике, благополучно вернулся назад, однако к мотоциклу подходить не спешил – наверное, еще таилось в нем что-то зажигательное, в самом худшем смысле этого слова.
– Вот вы как тут свои дела делаете, – хмуро пробормотал Синяков. – Огнем и мечом…
– Думаешь, они с нами цацкаются? – Дарий тщательно осматривал свою куртку, стряхивая осевшие на ней жирные хлопья пепла. – Здесь тебе не поляна для пикников и даже не африканские джунгли. Зевать не рекомендуется. Если ты кого заранее не спалишь, он тебя потом сожрет.
– Так это и в самом деле война?
– Я тебя предупреждал.
– Неужели нельзя договориться?
– С кем? – возмутился Дарий. – Есть тут среди нас один умник, ты его, возможно, и встретишь… Знаешь, как он это место называет? Пандемоний. То есть мир, где обитают демоны.
– Демоны? – переспросил Синяков.
– Демоны, бесы, духи, какая разница! Называй как хочешь. Но не наши это твари! Улитки и осы нам по природе ближе, чем они. Нечистая сила, короче говоря. Ты, конечно, человек воспитанный на густопсовом материализме, но поверь, и я раньше таким был. А теперь под влиянием обстоятельств полностью сменил мировоззрение.
– Заметно, – Синяков покосился на еще дымящееся пепелище.
– На это внимания не обращай. Такое любому колдуну под силу. Врага надо бить его же оружием. Они на нас свою порчу наводят, а мы на них – свою. Пусть думают, прежде чем на человека хайло разевать.
Синяков, заранее решивший не раскрывать перед Дарием своих не совсем обычных способностей, а тем более своей осведомленности о делах потустороннего мира, прикинулся простачком.
– Это тоже были духи? – спросил он, ловя кружащиеся в воздухе пушинки пепла.
– Не трогай! – Дарий хлопнул его по руке. – Как бы тебе доходчивей объяснить… Избу эту со всем подсобным хозяйством духи здесь не зря поставили, а с каким-то коварным умыслом. Строители они еще те! У них камни сами собой двигаются, а бревна куда надо катятся. Посмотришь потом, какой они город отгрохали… Ну, конечно, кто-то из этих тварей здесь был. Ты сам их наглые речи слышал. Дух кем хочешь может обернуться. Хоть крестом церковным, хоть столбом в воротах. Вся хитрость в том и состоит, как их распознать. Это со временем приходит, да и дар свыше надо иметь.
– Все это очень интересно, но при чем здесь солдаты срочной службы, которых вы ни за что ни про что под трибунал подводите?
– А кто еще сюда пойдет? Ты пойдешь? Никогда! Тебя сюда злая судьба загнала. Как и меня, между прочим. Контрактников послать, добровольцев? Так ведь им платить надо. Из каких средств? Да и раззвонят они все потом. А тут строжайшая тайна требуется. Чтоб паника не возникла. На этот счет секретный приказ Воеводы имеется.
– А он, стало быть, в курсе дела?
– Еще бы! Воевода в курсе всех дел. Попробуй только ляпни что-нибудь против власти, и он в тот же день знать будет. С этим у нас строго. Никакой смуты быть не должно. Хватит, что она здесь зреет.
– Мистика какая-то… – Синяков вспомнил слова Грошева.
– Вот именно, – охотно подтвердил Дарий, человек в мистике поднаторевший.
– А откуда эти духи, в конце концов, взялись? – Синяков счел за лучшее и дальше притворяться «шлангом» (так незабвенный Стрекопытов называл умственно отсталых людей). – Что-то в других местах о них ничего не слышно.
– Сие нам, простым смертным, неизвестно, – Дарий картинно развел руками. – Тайна, как говорится, за семью печатями. Но если верить слухам, существует такое хитрое местечко, где духи живут и плодятся, как комары в гнилом болоте. Это и есть так называемая преисподняя. Не путать со сказочным адом. Людям в преисподнюю – по причинам опять же мистическим – доступа нет. Выражаясь по-научному: не та сетка пространственных координат. Я так понимаю, что духов их жизнь вполне устраивает. Есть там у них свои дела, свои заботы. Но и свои напасти тоже есть. Вроде нашего голода и мора. Так и получается, что духи из преисподней сюда лезут. Это же беженцы, люмпены, шваль! Маются дурью от безделья, да еще по природе такие вредные… Назад им дороги нет, вот и рвутся в тот мир, где мы с тобой родились. А здесь для них так… – Он сплюнул, оглянувшись по сторонам. – Проходной двор… Ночлежка… Пандемоний, короче говоря.
Во время этого приступа красноречия, для Дария весьма редкого, он как-то странно поглядывал на Синякова (глазами ел – вот самое близкое сравнение) и быстро-быстро составлял из пальцев какие-то фигуры. Заподозрив недоброе, Синяков в очередной раз сунул руку в карман. Но иголка по-прежнему оставалась холодной и неподвижной.
– А бывает, что духи в наш мир прорываются? – спросил он.
– Все бывает. И духи прорываются, и переменный состав дезертирует.
– Кто? – не понял Синяков.
– Переменный состав, – повторил Дарий. – Так штрафников принято называть. Мы, например, считаемся составом постоянным. Если до заслуженной пенсии не доживем, здесь скорее всего и сдохнем. А они состав переменный… В том смысле, что со временем могут рассчитывать на замену.
– А такое возможно? – Голос Синякова непроизвольно дрогнул.
– Душой кривить не стану. Если ничего кардинального не изменится, то вряд ли. Бойцам нашим это, конечно, энтузиазма не прибавляет. Приходится их в ежовых рукавицах держать. Кроме того, специальное заклятие накладывается. Путы невидимые. Раньше его на лошадей накладывали, чтобы конокрады не свели. Но и на людей действует… Правда, не на всех. – Дарий в упор уставился на Синякова. – Вот с тобой сколько ни бьюсь, а ничего не получается. И даже не могу понять, в чем тут причина. Если бы это Дашка оберег сотворила, я бы его шутя разрушил. А тут что-то совсем другое. Не так ты прост, свояк, как прикидываешься! Ох, непрост!
– Вот ты, значит, как! – У Синякова даже дух перехватило. – Околдовать меня втихаря хочешь? Путы невидимые наложить? На вечную каторгу обрекаешь? Без суда и следствия?
– А что еще с тобой прикажешь делать? – Теперь Дарий придерживался добродушно-снисходительного тона. – Отсюда обратного хода нет. Представляешь, что будет, если ты вернешься? Такого шума наделаешь, что по всему свету эхо пойдет. Воевода, конечно, от всего открестится, ему не впервой, а отвечать мне придется. Скрывать не буду, я как раз и являюсь командиром этого самого дисбата. Но ведь я и сам заколдован, хотя не знаю кем. На меня тоже путы наложены, только совсем другие. Пару часов побуду в родном мире, и опять сюда как магнитом тянет. Я человек конченый и понимаю это. А ты понять не хочешь.
