Ознакомительная версия.
– А потом?
– А потом видно будет.
– Ладно, – неожиданно легко согласилась Маша. – Поступим по-твоему. В конце концов ты мужчина, командир «Бекаса», взял меня в качестве пассажира, тебе и решать.
– Умница, – усмехнулся Ничипоренко. – Люблю мудрых женщин.
– Ага, – пробормотала Маша. – Я такая. Только иногда…
Договорить она не успела – провалилась в сон, будто в пропасть, полную бездонного спокойствия и уюта.
Миша полюбовался этой картиной – что может быть прекраснее молодой, спящей на густой траве женщины! – вздохнул и поднялся. Следовало провести небольшую рекогносцировку в пределах видимости. На всякий случай.
Борт разведбота «Быстрый»
Пилоты Сергей Тимаков и Лянь Вэй
Те, кто в качестве сферы деятельности выбрал открытый космос, Луну, Марс или внешние базы, боязнью замкнутого пространства не страдают. Хотя бы потому, что при малейших признаках клаустрофобии, с которой не может быстро справиться штатный психолог, человека отправляют на Землю. Таким образом, срабатывает как бы естественный отбор. Поэтому некоторые военкосмолеты скорее почувствуют себя неуютно и тревожно где-нибудь в открытой степи или даже просто на городской площади, чем в тесной каюте на борту «Неустрашимого» или не менее тесной кабине разведбота «Быстрый». Лично я к таким не отношусь – мне везде хорошо, когда есть, что пожрать и чем заняться. А уж если рядом добрый товарищ (о женщинах разговор отдельный), на которого всегда можно положиться, то волноваться и вовсе не о чем.
Разве что о должном запасе топлива, но дядя Коля на пару с Иосифом Перпельпихтером не оставили нам и этой возможности – разведбот был полностью подготовлен к полету точно в срок.
Нас не провожали. И это правильно. Хватило и того, что на личные коммы пришла куча сообщений от членов экипажа с пожеланиями счастливого полета и не менее счастливого возвращения. Ну и оба механика традиционно ткнули нас кулаками в плечи и сказали:
– Доброй плазмы!
А дядя Коля нетрадиционно добавил:
– На рожон не лезьте и возвращайтесь живыми.
– Обязательно! – серьезно пообещал Лянь Вэй.
– Ты, главное, к нашему возвращению самогонку всю не выпей, – сказал я. – Нам оставь хоть по глотку.
– Ваша забота – слетать куда надо и вернуться, – буркнул дядя Коля. – А об остальном можете не беспокоиться. Но хорошо, что напомнил. Будет трудно, загляни в шкафчик в душевой.
– Взять мыло для веревки? – не слишком удачно пошутил я.
– Там увидишь, что тебе нужнее, – усмехнулся дядя Коля.
Мы пожали механикам руки и полезли в разведбот.
Усевшись в кресло второго, Лянь Вэй сразу же вытащил из кармана забавного игрушечного дракончика и прикрепил его на вакуумной присоске над обзорным экраном. Я не возражал. Талисман так талисман. Хотя лично мне всегда хватало простого серебряного православного крестика на шее. Он и сейчас там грел душу.
– Ну что, второй, готов? – спросил я.
– Готов, командир, – ответил мой друг.
– Тогда поехали.
Через пять минут, точно по графику, разведбот «Быстрый» покинул стартовую палубу, выброшенный наружу специальной катапультой. «Неустрашимый» летел по инерции, с выключенными двигателями и работающими гравигенераторами Нефедова для поддержания на борту нормальной силы тяжести. Дождавшись, когда разведбот отойдет на необходимое по инструкции расстояние, мы включили тягу, и вскоре родной крейсер остался далеко позади, затерявшись среди звезд.
Если сравнивать со спейсфайтером В-901 «Бумеранг», то по части жизненного пространства разведбот превосходит его примерно, как сарай собачью будку. Кроме рубки управления, которая одновременно является и боевой, на «Быстром» имеется хозблок, куда входит кухня, туалет и душ, а также блок рекреационный, где располагаются три удобных спальных места (третье – запасное, на всякий случай), откидной стол, встроенные шкафчики для личных вещей, массажная кабина, исполняющая также функции солярия, личные стационарные комп-терминалы и даже велотренажер. Ну и еще много всякого по мелочи. Как вы понимаете, ничего этого на спейсфайтере нет. Нет и главного, что имеется на разведботе – всевозможных – оптических и электронных – и чертовски дорогих средств обнаружения противника на максимальных, доступных современным технологиям, расстояниях (в этом «Быстрый» мало уступит даже крейсеру). И понятно, почему. Спейсфайтер В-901 «Бумеранг» создан исключительно для ведения боя, у него и запас непрерывного хода на одной заправке и при ускорении 9,8 метра в секунду за секунду каких-то один миллион семнадцать тысяч кэмэ. Для истребителя вполне достаточно и даже можно слетать от Земли до Луны и обратно, но это все. А вот «Быстрый» из той же точки спокойно может достичь Марса и вернуться. Правда, с дополнительными баками, как было уже сказано. Но все равно, когда запас хода у твоего кораблика без малого в полторы сотни миллионов километров – это как-то успокаивает. Правда, максимальная и крейсерская скорость у разведбота гораздо ниже скорости спейсфайтера – 80,2 км/сек против 141,2 км/сек и 25–30 км/сек против 50–60 км/сек – но зачем разведчику скорость истребителя? Опять же в технике все жестко взаимосвязано – за резвость приходится платить большим расходом топлива и, соответственно, ограниченным радиусом действия. И наоборот. К тому же спейсфайтер расходует много энергии во время боя – тот же боевой лазер SCL (Space combat laser)-5218 жрет на полной мощности столько, что теща не смейся, как любит нынче говаривать дядя Коля. На «Быстром» тоже установлен боевой лазер, но значительно меньшей мощности и скорее для самоуспокоения экипажа, поскольку лезть в драку разведчикам категорически не рекомендуется, только в самом крайнем случае, когда речь идет о спасении собственных жизней. Все это, разумеется, в теории. На практике ни спейсфайтеры, ни разведбот, ни сам крейсер «Неустрашимый» ни с кем в настоящий бой никогда не вступали.
Теперь доведется. Вероятно.
– Кстати, Дракон, с крещением тебя, – сказал я, потянувшись, когда все положенные действия были совершены, и «Быстрый», перейдя полностью в автоматический режим, принялся глотать пространство с ненасытностью истинного космического разведчика. – И меня заодно.
– С каким еще крещением?
– Ну как же. По сути, это наше первое с тобой настоящее боевое задание.
– У меня три сбитых, – невозмутимо ответил Лянь Вэй. – Индо-китайский конфликт сорок девятого года.
– Я помню. Мне тоже пришлось кое в чем поучаствовать. Но это разные вещи. Одно дело бить, по сути, своих в воздухе и совсем другое – чужих в космосе.
Ознакомительная версия.
