— Убей его! — обернулся профессор ко второму охраннику. Тот промедлил в растерянности, однако взялся за оружие.
— Ронди, не глупи, — скосился на него Удавчик. — Жить надоело?
— Брось револьвер, Тикен.
— И не подумаю.
Сжавшись от страха, Лара все кричала в сеть:
— Перестаньтевещать для принца! Я правду говорю! Бургон окружен, все пропало!..
Ронди решил сохранить верность господину, но не успел прицелиться. Удавчик нажал спуск, громыхнул выстрел, и охранник со стоном повалился на пол, тщетно зажимая рану в груди. Профессор, угадав момент, побежал к выходу из зала. Тикен выпалил ему вслед, но Сарго был прав — стрелять Удавчик толком не умел, и на сей раз промахнулся. Пуля с визгом рикошетировала от каменной стены.
Лара в ужасе умолкла, глядя, как умирает Ронди. Лицо жандарма залила мертвенная белизна, рука бессильно вытянулась, и охранник обмяк, бездыханный.
— Господи, Удавчик… ты убил его! А-а-а, я боюсь! Отвяжи меня!
— Ласточка, я поняла, — жестко ответила Шельма. — Перехожу на круговое вещание… Сеть, слушайте сюда! Вы меня знаете. Церес — неудачник, его затея рухнула, он окружен. Даже в Бургоне медиумы против принца! Кто не хочет подыхать ради гнилого дела — снимайте шлемы. Даю десять минут. Кто после этого останется в эфире и передаст хоть слово из Бургона — я всех запомню и назову властям.
— Ты смелая, Ласточка, — робко сказала Ласка. — Что там у вас случилось?..
— Ой, один жандарм убил другого! Прямо при мне, мамочка! Он тут лежит мертвый!
— Шельма, не смей сеть мутить! — свирепо вмешался Драгун. — Тебе деньги платят, и не маленькие!
— Я не хочу, чтобы за эти унции девчонки пили яд. Ни одна из них не доживет до свадьбы. А ты сам? Чего ты дожидаешься, роскошных похорон?
— Она права, — вступился Лепесток. — Если дело провалилось, почему я должен вместе с ним в яму лететь? Все, кончено! Снимаю шлем.
— Я тоже! Шельма врать не станет.
— Это измена! Оставайтесь в эфире, или плохо будет!..
— Больше меня не зовите, отключаюсь.
— Ласточка, не уходи! — Ласка заплакала. — Не бросай меня, мне страшно! Куда вы?
— Бежим. — Удавчик в спешке расстегивал ремни Лары. — Может, успеем удрать. Эх, и подставили вы меня с вашей дурацкой клятвой! В общем, Лари, поздравляю — нам, как военным, расстрел обеспечен. Ну, хоть не в петле болтаться! Терпеть не могу этот пеньковый воротник.
Когда Лара выбралась из-под шлема, Шельма уже покрыла своим голосом все на сотни миль вокруг. От медиума к медиуму разлеталась новость о провале заговора. Ширился крик об измене, об отраве, брань, растерянность.
Но все, кто сидел в этот час на вещании и слышал зов Лары, точно отметили — сигнал шел прямо из Бургона, а значит, это правда.
Сеть принца начала разваливаться.
Для дежуривших в зале связи наготове стояли велосипеды у крыльца. Визи быстро покатил к большому дворцу. По пути он заметил, что в аллеях парка стало как-то не по-хорошему оживленно и людно. От казарм скорым шагом расходились отделения жандармов с патронташами на поясах и сумками гранат. К ружьям были примкнуты штыки.
Пришлось съехать на обочину — проскакал конный взвод, следом катили два броневика с полуоткрытыми башенками, из которых спереди торчали шестиствольные картечницы.
Озадаченный Визи зарулил к подъезду и передал депешу дежурному.
— Что это у нас народ засуетился? — спросил он как бы невзначай.
— Дело плохо, — оглядевшись, тихо сказал дежурный. — За заставой на главной дороге встала рота белой гвардии. Пришли на мотофургонах, окапывают пулеметные позиции… У них две реактивные пушки.
— Ого! К чему бы так?
— Говорят, приказ Его Величества. И дирижабль кружит в окрестностях, что-то высматривает. С вышки разглядели — это «Дочь Ветра», из морской разведки.
Депеша, присланная из дворца Птицы-Грозы, показалась Цересу зловещей. Медиум, сидевший на телеграфе восточной береговой линии, передал, что гвардейцы захватывают станцию. Значит, теперь не удастся вызвать из Делинги эмигрантов, бежавших в республику от Красного царя… А они так пригодились бы, чтобы взять под контроль железную дорогу у границы!
«Кажется, Бертон меня предал. Или кто-то другой? — ломал голову Церес. — Кругом изменники… Впрочем, удивляться нечему. Люди по своей природе подлецы. Даже кроты из катакомб — и те надежнее.
Нечего ждать, надо действовать немедленно. План меняется».
— Курьер ждет? — спросил он секретаря. — Отлично. Передать ему вот это… — Церес быстро написал: «Остановить Красный поезд на станции Пантиан, персону № 2 арестовать. Артейскому полку — блокировать Синюю резиденцию и прервать ее связь с внешним миром. Всем начать исполнение плана „Помин-день“».
— Срочно передать депешу по сети. Готовьте мой дирижабль, после обеда я вылетаю в столицу. Найдите ан Бези — она поехала к профессору, — и скажите, что я отменяю задание, пусть ждет моих распоряжений. Затем, сообщите кротам, чтобы к закату они были готовы.
«Ну-с, господа, решительный час настал! Завтра на карте Мира появится новая держава, а во главе ее встанет единый монарх. Государю-отцу придется уступить мне место. Поколения на троне должны меняться, иначе власть обрастет мхом и плесенью, словно трухлявый пень… Что осталось? Только помолиться об успехе».
Чтобы парни видели своего господина и зарядились от него уверенностью, Церес до молитвы проехал по парку в открытой коляске. Жандармы и свитские гвардейцы лихо отдавали ему честь, лица их светились удалью, слышались возгласы: «Слава Его Высочеству!», «Да здравствует принц!»
«С такими молодцами можно завоевать всю Великую землю, — думал довольный Церес. — В самом деле, почему нет? Обуздать пришельцев, набрать сил, и лет через двадцать показать соседям, кто хозяин на материке и в окрестных морях. Хватит гордиться стариной и тратить силы в обороне, надо нападать. Да здравствует обновление! Пришествие дьяволов подхлестнуло науку — пусть она служит войне и торговле, что суть одно и то же».
— К казарменной церкви, — велел принц водителю.
«Сейчас там тихо, безлюдно. К Отцу Небесному лучше обращаться в одиночестве, когда рядом никого…»
