Но пока он лежит без сознания, как овощ, толку от него не будет. Нужно призвать его к ответу.
Капитан задумчиво потер подбородок. Произнес:
— Если ты попадешься кому-нибудь на глаза, тебе придет конец, братик. Не знаю, что с тобой сделают, но уж точно не выдадут премию за год вперед. Да и мне достанется за то, что не предпринял никаких мер и позволил непонятно кому шнырять непонятно где. А мне сейчас лишние проблемы ни к чему. Сидел бы ты лучше в своей жилой секции и радовался, что вообще остался жив. А расследованием пускай занимаются эксперты.
— Тем не менее, я готов рискнуть. С твоей помощью, разумеется.
— А я ведь могу с легкостью сообщить об этом полковнику. Сейчас ты на хорошем счету, но когда начальство узнает, что ты что-то вынюхиваешь, лимит твоего доверия быстро закончится.
— Возможно. Но никто об этом не узнает, капитан. Так же как и о том, что начальник службы безопасности в рабочее время ужирается виски, да еще угощает им участников проекта, — многозначительно подмигнул Гоббсу я.
Уиллис усмехнулся и натянуто улыбнулся. Провел ладонью по лысине, опустил руку и вздохнул.
— Хорошо, — медленно произнес капитан. — Если бы я сам не был заинтересован в расследовании, то не стал бы тебе помогать, рядовой Хоксвелл. Как ни крути, но мой промах тоже для всех очевиден. И мне бы не помешало реабилитироваться. Я включу тебя в базу, выдам виртуальный ДНК-пропуск для входа в лабораторию. Но, — он назидательно поднял указательный палец, — ты забыл про камеры и дронов. Так или иначе, но ты попадешь в поле их зрения, и о твоем проникновении быстро узнают.
— Я подумал об этом. Поэтому у меня к тебе есть и еще одна просьба: выключить камеры в момент моего посещения лаборатории или же стереть уже готовую запись позже. Искин отключен, а значит, провернуть подобное тебе не составит особого труда.
— Хорошо, я подумаю, что можно сделать, — кивнул он. — Теперь нужно определиться со временем. Когда ты собираешься наведаться в лабораторию?
Я недолго подумал и ответил:
— Ночью. В промежутке между двумя и тремя часами.
Уиллис улыбнулся:
— Занятно, но ты указал приблизительное время вчерашнего инцидента. Мне стоит об этом задуматься.
— Если ты клонишь к тому, что это как то связано со случившимся, то я тебя разочарую. Я выбрал этот промежуток потому, что это время — самое удобное. Минимум лишних глаз и ушей, максимум тишины.
— Хорошо. Но у меня к тебе будет встречное условие, братик. Не знаю, насколько успешно ты все провернешь в лаборатории, но главное действие будет происходить в палате с профессором. Не имею понятия, как ты собираешься туда пробраться, потому что в этом деле я тебе точно не помощник, но если все же у тебя это получится, ты должен будешь кое-что для меня сделать.
Теперь нахмурился я. Спросил:
— И что же?
— Если ты выведешь профессора из комы и при этом не попадешься, и если вся эта затея закончится успешно, то ты должен будешь записать весь разговор, который у вас с ним потом состоится. Все показания по поводу инцидента в полной мере должны будут впоследствии оказаться и у меня. Я запущу специальный протокол в твоем нейроинтерфейсе, но перед этим ты должен будешь связаться со мной и сообщить о начале разговора.
Я мысленно выругался. Об этом я почему-то не подумал.
— Хорошо, — чуть скривился я и протянул ладонь. — Значит, по рукам?
— По рукам! — пожал ее Уиллис, и его губы растянулись в улыбке. А еще я отметил, что бледность с его лица немного спала.
После завтрака я решил посетить медотсек. Нужно было принять болеутоляющее и регенератор, а так же сменить повязки на ранах. Кроме того, пока я впихивал в себя безвкусную еду, в голове у меня назрела интересная идея по поводу Лейлы. Вернее, я задумался о том, чтоб использовать ее проклюнувшуюся ко мне симпатию во благо предстоящего дела. Но действовать там нужно будет решительно.
В лазарете перевязку ожидало еще три участника, поэтому я отошел подальше и принялся ждать, продумывая детали нового плана. Ночь у меня обещала быть интересной.
Дождавшись, пока мы окажемся в лазарете с Лейлой наедине, я подошел к ней поближе и пристально посмотрел в глаза. Улыбнулся как можно шире, давая понять, что безмерно рад ее видеть, но при этом стараясь все же держать свои чувства под контролем.
— Как ваше самочувствие, Алекс? — спросила она, не выдержав моего взгляда и отвернувшись. Принялась копошиться в ворохе ампул, коробочек и прочего медицинского хлама у себя на столике.
— Давай уже переходи на «ты», — сказал я. — Твое «вы» слух режет.
Она улыбнулась. Пожала плечами.
— Субординация, сами… сам понимаешь.
— Конечно, понимаю, но все же… На «ты» будет лучше для нас обоих, — я сделал упор на последние слова и тоже улыбнулся.
На лице женщины выступил легкий румянец, и я понял, что давлю на правильные точки. И куда делась та надменная Лейла, которая вытащила меня из регенерационной капсулы в первый раз?
— Садись на кушетку, — попросила она. — Нужно осмотреть раны.
Я неспешно скинул с себя костюм и сел. Медик побрызгала на повязки специальным веществом из пульверизатора, и они начали быстро растворяться, обнажая красные ожоги. Зрелище, конечно, ничуть не настраивало на романтичный лад.
— Заживление идет успешно. Еще пять дней, и останутся только шрамы, — прокомментировала она, — которые потом так же можно будет свести.
— А может и не стоит их сводить? — тихим голосом спросил я. — В древности шрамы считались украшением мужчин.
— Ну как знаешь, — улыбнулась она и хихикнула. Принялась накладывать свежие повязки.
— У тебя нежные руки… — сказал я, выждал паузу и добавил: — Как и ты сама.
Лейла подняла на меня взгляд и тут же опустила, шумно выдохнув через нос. Румянец на щеках стал выделяться еще заметнее.
— Эти руки способны на куда большее, чем делать уколы и накладывать повязки, — продолжил я. Лейла молчала, я же выжидал подходящего момента.
Она отошла к своему медицинскому столику взяла шприцы регенератора и обезболивающего. Вколола первый препарат мне в запястье. Взялась за второй и спросила:
— Если боль несильная, то обезболивающим можно пренебречь.
— Сейчас мне нужно обезболивающее совершенно иного рода, — сказал я и спрыгнул с кушетки, оказавшись с медиком почти вплотную.
— И какое же? — чуть запнувшись, спросила она, подняв на меня взгляд.
Я отодвинул ее руку со шприцем, на короткой игле которого застыла капля, и резко прильнул к ее лицу. Мои губы с жадностью впились в ее. Женщина сдавлено ухнула,
