Ознакомительная версия.
Денис сглотнул.
– Полтора десятка? На всю Федерацию? Что? Что ты хочешь этим сказать?
Орг продолжал:
– Когда я приехал сюда с Кожиным, в Федерации оставалось с полдюжины крупных мегаполисов, кое-какая мелочевка из городков помельче да несколько функционирующих пока военных баз. Ну, и сверхсекретный оружейный завод-зона с жилым поселком. Последний завод, кстати. Все остальное уже тогда было уничтожено оргами и бомбардировками.
Если сложить уцелевшие и разбросанные по стране муниципалитеты в единую территориально-административную структуру, едва-едва наберется полноценный округ. Как раз сфера деятельности Федерального Полномочно посла, поддерживающего, согласно служебным обязанностям, связь с коллегами-соседями. Впрочем, сейчас, я думаю, и этот актив уже уменьшился.
– Сильно? – ужаснулся Денис. Он догадывался, что от некогда великой державы остались жалкие клочки. Но что дела обстоят настолько плохо…
– Это известно только Кожину. Может быть, до размеров края или области. Может – еще меньше. Может, у Павла Алексеевича есть еще несколько запасных Периметров. А может быть, ему уже некуда ехать из Ростовска. И федеральная колонна номер один двигается сейчас в ни-ку-да.
Денис верил группировщику. Он не мог объяснить почему, но верил.
* * *
– А твои Волки были в курсе, с кем воюют? – поинтересовался Денис. – Они вообще знали о «Мертвом рае»?
– Нет, – ответил Николай. – Не знали. Я был столь же заинтересован в сохранении тайны «Мертвого рая» и прочих тайн посольства, как и сам Кожин.
– Но почему?
– Да потому что сам был связан с этим! Чтобы орги поверили в «Мертвый рай» и во все остальное, пришлось бы объяснять, откуда я получил такие сведения. Пришлось бы выкладывать о себе всю подноготную. А с моим прошлым трудно выжить в Волчьей стае. Там ведь, как и в любой другой стае, всегда есть желающие занять место лидера. И при этом там очень не любят людей, имевших дело с официальной властью. Так что после подобных откровений…
Николай вздохнул.
– Мне списывалось многое, но такого орги своим вожакам не прощают. Пока меня знали как простого парня – лихого группировщика, сделавшего криминальную карьеру, я пользовался поддержкой солидной части клана и справлялся с конкурентами. Но вот если бы обо мне стало известно все остальное… Соотношение сил сразу изменилось бы не в мою пользу. От меня отвернулись бы самые верные люди. И Волки сожрали бы меня с потрохами.
– Тебя? Сожрали? Бывшего президентского гвардейца?
– Да. Рыцарских турниров и поединков один на один никто бы устраивать не стал. В лучшем случае мне бы во сне перерезали горло моей же заточкой. И по старой оргской привычке бросили гнить в подвале. Ну, в том, в котором вы уже сами имели удовольствие побывать.
Подвал с трупом! Его Денис не забудет до конца жизни…
– Фу! – Юлька поморщилась. Скривила носик. Тоже, небось, запомнит подвальчик надолго.
– Да, да, да, Юлечка, – закивал ей Николай. – А чего ты хотела? Так уж устроен мир. Подвал, Эшафот, полигон – им всегда есть и будет место в этом мире. А власть всегда отдает мертвечиной. Будь то власть вожака оргского клана, или муниципальная власть местечкового Периметра, или власть федеральная. Чтобы понять это, не нужно строить «Мертвого рая» на земле. Любая власть – она либо стоит на крови, либо пьет чью-то кровь. Потому что сама по себе мертва изначально. Как… ну, как вампир, что ли. Для подпитки ей тоже постоянно требуется живая кровь. Не будет крови – скрепляющей и удерживающей – власть рушится. Потому что жир перевешивает. Такое бывало. И неоднократно. Ну, это если говорить иносказательно. Впрочем, аналогии очевидны.
Ишь, философ выискался, блин! В бандитском обличье. Денис сплюнул:
– А если без аналогий и иносказаний. Вот «Мертвый рай», по-твоему…
– «Мертвый рай», по-моему, просто дает больше этой самой мертвой власти, – перебил орг, не дослушав. – Всего лишь.
– Но власть ведь можно использовать и в благих целях, – вставила Юлька.
– Ох, наивная ты девочка, – вздохнул Волк – Власть это ведь такая штука… Паскудная. Власть – она всегда всласть. Ее хочется больше и больше, и еще больше, и еще… И ни один филантроп не в силах противостоять этой приторной патоке. Любой увязнет, растворится в ней без остатка. А благие цели редко способствуют укреплению власти. Скорее уж наоборот. Тогда какой в них смысл?
– Но если бы, – не желала сдаваться Юла, – если бы тот же «Мертвый рай» оказался в руках не Кожина, а…
Она запнулась.
– А? – усмехнулся Волк.
– А… ну… в более чистых руках.
– В чьих? Чистыми руками власть не удержишь – выскользнет. А без нее поднять такую громаду, как «Мертвый рай», невозможно. Нет, от смены одних рук на другие ничего бы не изменилось. И тут что федералы, что муниципалы – все едино. Президент, прикидывающийся послом, – не хуже и не лучше удельного князька, раздувающего щеки от неоправданных амбиций. А Черенков – не хуже и не лучше Кожина. Они просто разные. Но они одинаковые. Оба ведь в чем-то патриоты – один радеет за свой город, другой – за страну. Оба – подонки, каких поискать. Потому что для каждого главное – удержаться наверху. Любой ценой.
И беда в том, что без них, без таких, как Кожин и Черенков, увы, никак. Не бывает плохих или хороших правителей. Они просто есть. Потому что анархия и безвластие – еще хуже. Там, где нет мэров и президентов, верховодят вожаки оргов. Или вожди варваров-людоедов, что алчно кружат возле любой городской стены. Но рано или поздно вожаки и вожди тоже становятся мэрами или президентами. Только в период становления новой власти требуется больше крови. Гораздо больше, чем для поддержания власти старой.
– Выходит, без нее нельзя? – задумчиво проговорил Денис. Неизбежное зло, выходит, власть-перевласть эта?
– Ну, избежное, наверное. Только я вот, к примеру, не знаю, как его избежать. Все ведь просто, как дважды два. Если бы тот, кто над всеми, ничем не отличался от тех, кто под ним… Если бы получал ту же зарплату, пользовался теми же благами, был бы столь же защищен или так же беззащитен… Причем желательно не в первую, а в последнюю очередь, когда обеспечит зарплату, блага и безопасность остальным… Если бы тот, кто над всеми, не отгораживался от всех Периметрами, не окружал себя милвзводами, Гвардией, мобильными камерами, постельными секретаршами и живыми мертвецами. Если бы…
Орг вздохнул.
– Тогда, быть может, власть и была бы иной. Но тогда незачем к ней рваться. Тогда – это не власть, а утопия чистой воды. Тогда желающих властвовать не найдется. Тогда – снова безвластие, анархия, орги, дикари-каннибалы. И мэры, президенты. Замкнутый круг…
Ознакомительная версия.
