Ознакомительная версия.
Если бы не помощь Юлы…
Пены изо рта хватило, чтобы перепачкать всех.
Ночка билась в судорогах, Ночка выла смертельно раненной волчицей. Ужасное зрелище! Денис и не предполагал, насколько сильно может меняться внешность человека, впавшего в исступление. Но бессильная ярость утомляет, как ничто другое.
И все же минут пять это длилось. Триста бесконечно-долгих секунд помешательства. Расчетное время действия поведенческой рефлекс-программы…
Ночка затихла.
Отпустить девушку они рискнули не сразу. Денис, Юла и Николай, навалившись сверху, вдавливали ее в землю, словно стремясь закопать снова, похоронить заживо.
– Я в порядке… Теперь… Пока… – тяжело прохрипела Ирина.
Денис убрал руки первым. Сначала – очень осторожно – левую, потом – смелее – правую. Да, держать Ночку больше не имело смысла. Вконец обессилевшая после борьбы с тремя противниками и с самой собой, она просто лежала, глядя в черное задымленное небо. И беззвучно, бесслезно плакала.
– Что это было?
Риторический в общем-то вопрос. Не требующий ответа. Но Денису ответили. Юла ответила:
– Реакция на сексуальное возбуждение. Тот самый импульс, что запускает заложенный Кожиным в нервную систему Ирины поведенческий алгоритм на уничтожение окружающих. Ты, Денис, оказался внешним раздражителем. Чип-маяк, предохраняющий от самопроизвольного запуска рефлекс-программы, уничтожен, и твои ласки спровоцировали выброс…
– Что ты мелешь?
– Я вспомнила, что такое окситоцин, День. Естественный психостимуллятор-амфетамин. Вещество, выделяемое головным мозгом в момент физической близости. Его еще называют «веществом объятий»…
Юлька шпарила как по учебнику. Видать, зазубрила в свое время, да позабыла за ненадобностью. До тех пор, пока жуткая метаморфоза, произошедшая с Ириной, не всколыхнула память бывшей абитуриентки медуниверситета.
С несвойственной ему деликатностью кашлянул над ухом Николай. Оборвал лекцию:
– Славная вы пара, День и Ночка, только вот не самая счастливая.
Денис растерянно поднял глаза на орга:
– О чем ты?
– О том, что целоваться и обниматься с Ириной для тебя, парень, смертельно опасно. Я уж не говорю об остальном. Но по крайней мере теперь хотя бы известно, откуда исходит угроза. А кто предупрежден – тот защищен. И вообще, считай, что тебе повезло. Если бы в «Вурдалаке» оставался хотя бы один патрон, хотя бы одна граната…
Денис медленно приходил в себя. За такое «утешение» он готов был броситься на орга. И бросился, наверное, если бы не слышал искреннего сочувствия и понимания в словах Николая.
– Когда? – тихо спросил он.
– Что когда? – не понял Николай.
– Когда у тебя закончились патроны?
– Ах, это… Еще в бункере, на Старом кладбище. И патроны, и гранаты. Я все истратил, чтобы… В общем, на «похороны» Вячеслава.
– И ты молчал все это время?
– Ну да. Не хотел вас пугать.
– Чем?
– Тем, что мы безоружны.
Не хотел пугать, да? А вот это уже вранье! Наглое и неприкрытое. Хотел ведь, еще как хотел! Специально вертел автоматом перед носом. Угрожал и тащил за собой, как баранов. Но зачем?
– Зачем мы тебе нужны? Зачем ты нас спасал? Какова плата за твою доброту, орг? – Денис смотрел в глаза Николаю пристально, неотрывно. Чтобы сразу разглядеть ложь.
Но не увидел ее.
– Я не был уверен, что кто-нибудь выживет после бомбардировки, – группировщик не отвел взгляда. – И сейчас тоже… Не уверен, что кто-то выжил. А свихнуться от одиночества на городском пепелище, вокруг которого бродят дикари-людоеды, – не самая приятная перспектива.
Денис оглянулся на дымящиеся руины. Да уж, не самая…
– Мне жаль, – почему-то добавил орг.
Денис вздохнул. Ладно, проехали. Каким бы ты крутым паханом ни был раньше, сейчас все мы на равных. И тебе, Колян, придется это принять, если ты действительно не хочешь остаться один.
Денис посмотрел на Ночку. Вспомнились ее пустые глаза. И руки, уверенно держащие оружие. И как оглушительно щелкал курок. И как втроем они вдавливали брызжущую пеной Ирину в грязь.
Да уж… Отныне и впредь он и она будут всячески избегать близости друг с другом. Жизнь, показавшаяся на краткий миг такой свежей, такой новой, такой восхитительно-прекрасной, снова пахла гарью и тленом.
Денис поднял автомат с земли. И, размахнувшись, забросил «Вурдалака» в овраг. Подальше.
Хороший получился бросок. Возможно, от избытка чувств, а может быть, в бывшем операторе наружки просто пропадал прирожденный метатель ненужных вещей.
– От него теперь все равно мало толку, – тихо сказал Денис.
Ночка всхлипывала.
Утешать ее пришлось долго.
…Славный у них был дом.
Посреди сгоревшего Старого кладбища.
На базе «Мертвого рая».
Прямое попадание комбинированной боеголовки ракеты «земля-воздух» кассетного типа выжгло кожинский бункер изнутри. Поплавилось и смешалось воедино стекло и бетон. Металлические перегородки коридоров полопались и спеклись друг с другом заново. Намертво сварились с косяками бронированная дверь и гаражные ворота. Лопнул пол из прозрачного пластика, а огненный поток, схлынув вниз, опалил и прожег арену, где «рабочий материал» послушно выполнял команды операторов. Где мертвые убивали живых.
Сгорели гробы-контейнеры. Сгорел компьютер в стеклянном аквариуме. Сгорел сам аквариум. Сгорел мертвец, носивший когда-то фамилию Воронов, и очнувшийся от беспамятства смерти после просмотра записи о себе живом. Сгорела впечатанная пулями и гранатными разрывами в стену и пол Славкина могила под матовой пленкой.
Сгорело все. Ну, почти все.
Славный, в общем, домик…
Теперь бункер был другим. Стерильно чистым, отмытым, отдраенным. Беспощадным очищающим пламенем.
И все же по иронии судьбы-зубоскалки, кладбищенская база «Мертвого рая» оказалась вполне пригодной для жизни. Под спаленным гаражным ангаром обнаружился даже уцелевший медблок с медикаментами. А в складах на нижнем уровне – целые залежи продовольствия. Судя по всему, за время военного положения Кожин перевез стратегические запасы Периметра на Старое кладбище, но перегруженный Караван не смог или не успел взять все. Так что новые обитатели бункера без труда находили вполне съедобные концентраты под обугленной коркой верхнего слоя пищевых блоков.
Однако сегодня думалось не о хлебе насущном. О другом были сегодня все мысли.
Николай ожесточенно грыз щепку. Эта привычка, выдававшая чрезвычайное внутреннее напряжение, появилась у него после бомбардировки Ростовска. А для Дениса всегда оставалось загадкой, где бывший группировщик умудряется находить древесину. Город ведь выгорел почти дотла. Конечно, лет через несколько, когда в развалинах появятся первые молодые побеги, что рано или поздно появляются на любом пепелище, проблем с зубочистками не будет. Но сейчас…
Ознакомительная версия.
