Самолет отца был сбит зенитной ракетой комплекса С-75, которую направил расчет, состоящий из русских «советников». Катапультировавшимся летчикам не рекомендовалось сдаваться в плен живьем, в случае, когда их «принимали» пострадавшие от «Оранжа», летчиков ждала воистину ужасная смерть — разъяренные вьетнамцы были особо изощрены в пытках. Будь прокляты косоглазые, хотя, глядя на фотографии пораженных детей, их можно было понять. Но, конечно, нельзя простить.
Позже, уже работая на ЦРУ, Айвен Рудин — сын бесследно сгинувшего отца — получил доступ к секретным архивам, которые в 1989 году были переданы американцам по приказу Горбачева. К одному из отчетов советских наблюдателей были приложены фотографии казни пленных пилотов, среди которых оказался и числившийся пропавшим без вести лейтенант Алексис Рудин. Казни очень долгой и страшной. Именно после этого Айвен превратился в безжалостного Опоссума, которого командование ценило прежде всего за полное пренебрежение к человеческим жизням.
Опоссум получил точные и недвусмысленные инструкции относительно этого нелепого мальчишки, по недоразумению именующегося «оперативником». А потому смотрел на Берковича, как на говорящую куклу — нельзя позволять возникнуть эмоциональной связи с приговоренным объектом, это мешает работе.
— Меня беспокоят оставшиеся члены экипажа, — перед тем, как попрощаться, настойчиво, почти требовательно произнес Беркович.
На сей раз Рудин чуть заметно усмехнулся.
— Не беспокойтесь, Алан! О них уже позаботились…
Мила встает раньше меня, о чем сообщает густой кофейный аромат, который во мгновение ока поднимает из постели и влечет на кухню. Окончательно просыпаюсь, лишь приложившись со всей дури к дверному косяку. Девчонка смеется. Оказывается, пока я беззастенчиво давил на массу, она успела выскочить к близлежащему магазинчику и приготовить завтрак. Хозяйственная девка. Ей бы повзрослеть годков на пять… И внушить, что прежде, чем куда-то нос высунуть, надо спросить разрешения.
Девчонка в своем вчерашнем наряде, и меня снова начинает глодать воспоминания о той ночи. Вернее, даже не воспоминания, а мысли. Было или не было?…
Покончив с мойкой посуды и ее вытиранием, Мила садится напротив меня. Явно ждет от трезвого и отдохнувшего умных мыслей, ценных указаний и прочих откровений. Впрочем, разочаровывать девчонку я не собираюсь.
— Значит так! — изрекаю тоном, не допускающим возражений. — Сейчас строимся на подоконнике…
Мила непонимающе смотрит.
— Шучу! — очень серьезным тоном произношу я. — А если серьезно, то слушай меня сюда…
Даю ценные указания в стиле профессионального выживальщика.
Для начала — закупка, затарка, она же — новомодный «шоппинг». Нам сидеть здесь не один день, поэтому запастись нужно основательно.
Здоровенный сарай-гипермаркет в пятнадцати минутах ходьбы. Это если туда. Обратно бредем не меньше получаса. Мила вошла во вкус… Пачка денег, взятая с собой, изрядно худеет, но если верить девчонке, у нас теперь есть все необходимое. В принципе, готов согласиться — минимум пару недель в осаде мы протянем. Назначения половины покупок вообще не понимаю, похоже, пока я ставил рекорды по литрболу, в индустрии питания и вообще потребления произошла очередная революция.
Ставлю многочисленные пакеты в коридоре.
— Разгребайся, а я до вечера исчезну. Звони если что. Если не что, тоже звони. Цвета телефонов помнишь?
— Ага! — отвечает из недр закупленного «нефорша». — Пока приготовлю чего-нибудь…
На всякий случай быстро экзаменую насчет сотовых и их цветового распределения, выхожу на дорогу, ловлю таксиста-частника и еду на авторынок. С двумя целями. Убить время, естественно, и обзавестись колесами. Транспорт такая штука, что всегда пригодится.
Долго брожу, задалбывая продавцов. Но все же нахожу, что мне надо, и через два часа становлюсь счастливым обладателем темно-красного «Опеля-Астра». У этой машины два огромных преимущества. Во-первых, Опель совершенно не бросается в глаза, и уж тем более не вызывает завистливых взглядов. Не зря же по гаишной статистике — одна из самых неугоняемых машин. Второе преимущество — сугубо техническое. Астра, если верить ребятам из отдела боевой подготовки моей бывшей конторы, это единственная машина с механикой, у которой при «полицейском развороте» не выбивает рычаг переключения передач. Хрен его знает, что нас ждет в будущем. И возможность гонок исключать никак нельзя.
Сразу после улаживания формальностей, которые представляют собой расписку «сумму в качестве предоплаты 100 % за автомобиль марка — номер кузова — регистрационный номер получил. Владелец имярек не возражает против пользования автомобилем до момента переоформления генеральной доверенности», загоняю «немца» на полное ТО. Стопроцентной гарантии от дорожных поломок это не дает, но чувствую себя намного спокойнее…
Денежная пачка опять худеет. Утешаюсь тем, что все это нужды первоочередные и неотложные, дальше можно будет экономить.
По дороге домой, уже на колесах, кручусь по переулкам, проверяясь на момент слежки. Если нас и пасут, то скорее всего на таком уровне, что обнаружить не смогу. От радиомаячка или жучка где-нибудь под карнизом не убережемся, но и элементарные меры применять стоит. Вне зависимости от лени.
Вроде бы никого. На всякий случай, все же, выезжаю за город и мотаюсь по окрестностям. Могут ведь и машины менять. У серьезной конторы это запросто. Возвращаюсь. Чтобы полностью удостовериться в отсутствии наблюдателей, полчаса сижу в Опеле, не выходя и не опуская стекол. И снова никого и ничего подозрительного.
Вызываю лифт, а сам неторопливо поднимаюсь по лестнице. «Студентов, прогуливающих пары с пивом» или «бомжей, зашедших погреться» тоже нет. Хорошо…
Запах еды слышен уже на площадке. Желудок начинает колотиться о ребра, спеша к соблазнам. Два длинных, один короткий. Слышу быстрые шаги. Дверь открывается. Милы не видно. Умница девочка, все как говорил! На цепочку закрылась и из прямой видимости ушла. Цепочка, конечно, случись что, выдержит недолго, но иногда и двадцать секунд решают многое.
— Свои!
— Свои дома сидят! — моя хозяюшка справляется с замками и распахивает дверь.
Нет, не умница. Умницы не разгуливают по квартире в одной короткой футболке перед чужим мужиком…
Обхожусь без нравоучений, проскальзывая на кухню.
— А руки?!
Бедный Витя Сербин… Я бы с таким контролем не то что пить начал, но и к «Моменту» пристрастился. Захожу в ванную, мою руки, вытираю свежеповешенным полотенцем. Хмыкаю. Времени Мила не теряет.
