– На станции "Феникс" много гражданских ученых и рабочих, – возразил Джаред. – Они живут здесь со своими семьями. Бутэн без труда смог бы найти няню, которая присматривала бы за Зоей, пока он был на работе. В его просьбе не было ничего из ряда вон выходящего, и ты это прекрасно понимал. Так что признайся: почему ты все-таки не разрешил Бутэну захватить с собой дочь?
Тут в кабинет вошел полковник Роббинс, предупрежденный секретаршей Мэттсона. Генерал Мэттсон неуютно заерзал в кресле.
– Пойми, – наконец заговорил он, – у Бутэна была светлейшая голова, но при этом он был чокнутым. Особенно это проявилось после гибели его жены. Черил служила громоотводом его сумасшествию; она держала Бутэна в узде. И как только ее не стало, он сорвался с катушек, особенно во всем, что касается дочери.
Джаред открыл было рот, но Мэттсон поднял руку, останавливая его.
– Я ни в чем не виню Бутэна, Дирак, – продолжал он. – У него погибла жена, он остался один с маленькой дочерью, он о ней беспокоился. Я тоже был отцом и помню, что это значит. Однако вкупе с внутренней неорганизованностью Бутэна это могло создать определенные проблемы. Он и без того отставал со своими работами. Вот почему, в частности, на стадии испытаний я вызвал его сюда. Я хотел, чтобы ничто не отвлекало Бутэна от работы. И мне удалось добиться своего; мы завершили испытания раньше графика, причем все прошло настолько хорошо, что я дал "добро" на назначение Бутэна на должность директора центра, чего ни за что бы не сделал до проведения испытаний. Бутэн собирался возвращаться на станцию "Ковелл", и как раз в этот момент она подверглась нападению.
– А он считал, что вы отказали ему просто потому, что вы тиран, которому наплевать на людей, – несколько смягчившись, произнес Джаред.
– Ну разумеется, – согласился Мэттсон. – В этом весь Бутэн. Понимаешь, мы с ним никогда не ладили друг с другом. У нас слишком разные характеры. Бутэн требовал к себе особого отношения, но если бы он не был гением, мать его, я бы даже не стал с ним возиться. Он терпеть не мог, что я или кто-либо из моих людей постоянно заглядывали ему через плечо. Терпеть не мог, что ему приходилось объяснять и оправдывать каждое свое действие. Поэтому меня нисколько не удивляет, что Бутэн просто посчитал меня мелочным эгоистом.
– Но вы хотите сказать, он был не прав.
– Да, он был не прав, – подтвердил Мэттсон. Джаред скептически взглянул на него, и генерал развел руками.
– Ну хорошо. Смотри. Может быть, свою роль сыграла наша взаимная неприязнь. Возможно, я действительно не спускал Бутэну того, что простил бы кому-нибудь другому. Замечательно. Но в первую очередь я думал о том, чтобы он делал свое дело. И, в конце концов, я все же представил сукиного сына к повышению!
– Но Бутэн так и не простил вас за то, что случилось с Зоей, – мрачно произнес Джаред.
– Дирак, неужели ты думаешь, что я желал девочке смерти? Неужели ты думаешь, я не мучился вопросом, правильно ли поступил, отказав Бутэну в его просьбе? Может быть, тогда Зоя осталась бы жива? Господи, я не виню Бутэна за его ненависть ко мне после этого. Я не желал Зое Бутэн смерти, но я согласен, что на мне частично лежит вина за ее гибель. Причем я лично признался в этом Бутэну. Проверь, есть ли это в твоих воспоминаниях.
Есть. Джаред мысленно увидел, как Мэттсон заходит в лабораторию, приближается к нему, неловко выражает соболезнование и сочувствие. Он вспомнил, как его возмутили сбивчивые слова генерала, из которых вытекало, что с Мэттсона надо снять вину за смерть дочери. Джаред заново пережил приступ холодной ярости, разлившейся по нему, и вынужден был напомнить себе, что эти воспоминания принадлежат другому человеку и относятся к чужому ребенку.
– Бутэн не принял ваши извинения, – сказал он.
– Я понял это, Дирак.
Мэттсон помолчал, затем заговорил снова:
– Так кто же ты? Несомненно, ты обладаешь памятью Бутэна. Значит, ты стал им? Я имею в виду, своим нутром?
– Нет, я – это по-прежнему я. Я остаюсь Джаредом Дираком. Но я чувствую то, что чувствовал Чарльз Бутэн. Я понимаю его поступки.
Заговорил полковник Роббинс:
– Ты понимаешь поступки Бутэна. Означает ли это, что ты с ним согласен?
– Согласен с тем, что он пошел на предательство? – уточнил Джаред.
Роббинс кивнул.
– Нет. Я чувствую то, что чувствовал Бутэн. Чувствую его ярость. Чувствую скорбь по поводу гибели дочери. Но я не знаю, как он перешел от этого к тому, чтобы пойти против всего человечества.
– Ты с этим не согласен или не можешь вспомнить? – спросил Роббинс.
– И то, и другое.
После прозрения на "Ковелле" к нему возвращались все новые воспоминания, события и факты со всех стадий жизни Бутэна. Джаред чувствовал, что случившееся на станции изменило его, превратив в более плодородную почву для сознания Бутэна. Однако провалы по-прежнему оставались. Джареду приходилось делать над собой усилие, чтобы постоянно не ломать над ними голову.
– Быть может, чем больше я буду об этом думать, тем больше воспоминаний всплывет, – наконец заключил он. – Однако в настоящий момент я ничего не могу больше добавить по этому поводу.
– Но тебе известно, где он сейчас находится, – сказал Мэттсон, отрывая Джареда от воспоминаний. – Я имею в виду Бутэна. Тебе известно, где он?
– Мне известно, где он был, – поправил Джаред. – Или, точнее, мне известно, куда он намеревался отсюда направиться.
Название отчетливо горело у него в памяти; в свое время Бутэн сосредоточил на нем все мысли, превратив его в своеобразный талисман.
– Бутэн направился на Арист.
Наступила небольшая пауза, во время которой Мэттсон и Роббинс, запросив своих МозгоДрузей, получили информацию относительно Ариста.
– Твою мать!.. – наконец в сердцах выругался Мэттсон.
Звездная система, родина обинян, состоит из четырех газовых гигантов, один из которых, Чиа, обращается в пределах "зоны Голдилокс"*[13], в которой возможно возникновение жизни на основе соединений углерода, и помимо нескольких десятков мелких спутников имеет три крупных, размером с планеты. Орбита самого маленького из этих спутников, Саруфа, лежит как раз у предела Роша*[14]. Спутник терзают страшные приливные силы, превратившие его в безжизненный комок застывшей лавы. Второй спутник, Обинур, размерами вдвое меньше Земли, но значительно уступает ей в массе, потому что ядро бедно тяжелыми металлами. Именно эта планета является родиной обинян. Третьим спутником является Арист, приблизительно равный Земле по размерам и массе. Арист плотно заселен местными формами жизни, однако обинян на нем нет, если не считать нескольких небольших передовых постов. Однако вследствие близости к Обинуру вторжение на него практически невозможно. Боевым кораблям ССК не удастся приблизиться к спутнику незаметно: Арист находится от Обинура на удалении всего нескольких световых секунд. При появлении неприятеля обиняне тотчас же ответят. Выкрасть Бутэна с Ариста можно только в результате полномасштабной военной операции. А это будет означать объявление войны, войны, к которой Союз колоний пока что не готов, даже несмотря на то, что иметь дело придется с одними лишь обинянами.
