— А ты молодец! — крикнул ему полковник. — Давно с нашим Дюшей?
— Месяц! — крикнул в ответ Роман.
Они взмыли выше и теперь Роман увидел общую картину боя. Два корабля-снаряда дымились на земле, составляя компанию еще одному диску, и подбитый, измученно дымящий трицикл исчез. Каждый из трех майоров теперь носился на бицикле, да так, что Роман не поспевал следить за ними. Собственно, он и бицикл то опознал лишь потому, что столько времени провел, вцепившись в него, а так даже не понял бы, что это за конструкция из труб и как она вообще ухитряется летать.
Еще секунду назад Роман думал, что майорам нужна будет их помощь, горделиво при этом ощущая себя полноценным участником боя. Не каким-то там балластом, нет, ведь он тоже стрелял и не оплошал! Но теперь он смотрел и чувствовал, как у него волосы встают дыбом на затылке, а горделивое чувство, пристыженно поджав хвост, стыдливо уползает туда, откуда вылезло.
Три бицикла и три человека на них против трех кораблей снарядов.
Резкие рывки, затем все три майора синхронно прыгнула на один из кораблей, вцепились и удержались на обшивке. Еще мгновение, собственно, Роман даже не понял, что там происходило в это мгновение, успел увидеть только последствия. Майоры Мумашев и Басов скрылись внутри корабля, похоже врезав в нем отверстие прямо на ходу (и до этого еще как-то нейтрализовав щиты), а майор Десновский остался стоять, сверкая лысиной.
Более того, он еще и нагло выпрямился во весь рост, словно приглашая пострелять в него. Два других корабля разошлись в разные стороны, третий, взятый на абордаж, заложил мертвую петлю. Трицикл с полковником Майтиевым, телом Льва и самим Романом их словно и не интересовал, но ясно было, что это лишь видимость. Сейчас они покончат с троицей, расстреляют стрелка наверху, а то и просто взорвут корабль вместе с товарищами, лишь бы отбиться и поразить цели, а затем уже и навалятся на второй трицикл.
Роман захолодел, сообразив, что надо бы садиться, да прятать тело Льва. Тогда полковнику не надо будет отвлекаться на вождение трицикла, он сможет напрыгнуть, не хуже майора Мумашева, да разобьет эти корабли друг об друга. Конечно, майор Мумашев уже справлялся с подобными корабликами, но Роман, несмотря на плещущееся в голове Средиземное море, помнил, что они хотели захватить корабль целым, а это сразу накладывало кучу ограничений.
Тогда как двум остальным кораблям-снарядам терять было уже нечего. И без того было понятно, что бой им не выиграть, даже из невыгодной позиции «Буревестник» смел две трети тех, кто явился за ними, и вывод был прост: убить тех, кто внутри взятого на абордаж корабля, чтобы уцелеть самим и выполнить задание.
Эти мысли пронеслись в голове Романа в параллель к разворачивающемуся действу, которое немедленно показало, насколько он неправ. Корабль-снаряд закладывал мертвую петлю, но майор Десновский на обшивке корабля даже не подумал падать, лишь движение рукой сделал, словно опять поправлял невидимую шапочку или не давал ей свалиться с головы.
Винтовка в его руках стреляла, не переставая, выдавая пулеметную очередь зарядов и Роман видел, что Спартак даже не целится. Перегруженный щит одного из кораблей исчез и винтовка немедленно промчалась, словно диковинная бита в одной из игр Прежних, врезалась в борт корабля-снаряда и взорвалась. Мгновением спустя внутрь влетел шарик гранаты, о чем Роман узнал лишь по факту взрыва. Корабль-снаряд вспучило и разорвало, а захваченный на абордаж корабль тряхнуло.
Третий их собрат стрелял, но майор Десновский уже нырнул в прорезанное ранее отверстие, пропустил все выстрелы мимо себя, а трицикл Романа дернулся и рванул с места.
— Наш черед! — крикнул полковник. — Стреляй!
Перегружай щит, дополнил Роман, опять крича и стреляя. Не привык он еще к подобным стремительным и головокружительным сражениям, а крик помогал, словно сбрасывал в пространство ту часть Романа, что еще пыталась думать, а стало быть, сразу начинала паниковать. Разум хоть и видел все прошлые подвиги майора Мумашева и нынешние четырех его учеников, но все равно отказывался верить и принимать, что в такой ситуации можно победить.
Отдельной какофонии и раздрая разум добавлял еще двумя направлениями скачущих куда-то в панике мыслей. Первое — что они летят в лобовую атаку, не имея брони, и второе, самое важное — что может пострадать тело Льва.
Корабль, взятый на абордаж, уже завершал мертвую петлю, начав дергаться и рыскать из стороны в сторону, затем ухнул вниз, кружась так, словно у него начался припадок. Третий корабль, его пилоты то ли сообразили что-то, то ли увидели и осознали наконец всю тщетность своих потуг и попытались уничтожить захваченного собрата. Выстрелили, но не попали, так как корабль с майорами на борту за мгновение до этого рухнул вниз, продолжая дергаться и рыскать.
Трицикл с полковником и Романом налетел, обстрел с их стороны отвлек врагов, дал захваченному кораблю мгновение передышки и возможность рвануть вперед. Молниеносно перестроиться, обрушить огонь своих орудий на последний из кораблей инопланетян и тут же труба в руках полковника задергалась, чертя новую строчку испепеляющего пунктира.
БАБАХ!!!
Последний из кораблей взорвался, рухнул вниз, добавляя своего дыма к остальным «хвостам», словно стремящимся затемнить огромное закатное солнце, уже коснувшееся горизонта. Корабль и трицикл дернулись, рухнули вниз, обрушивая выстрелы и заряды на обломки кораблей. То ли добивали выживших, то ли просто проводили зачистку, Роман так и не понял, а затем подумал, что и разницы наверное нет. Там, внутри, были инопланетные твари, не люди, более того, твари, стремившиеся убить Льва!
Чего о них жалеть? Разве что о том, что им досталась легкая смерть вместо мучительной?
— Неплохо размялись, — бросил полковник Майтиев, спрыгивая с трицикла. — И ты молодец.
Роман все же смутился, пожал плечами, не зная, что сказать.
— Другой кто проблевался бы, всю форму загадил, да в обморок упал, так что не тушуйся — молодец!
Роман, вопреки совету, смутился еще больше. Ладно, от загаживания формы он удержался, но вот все остальное было, было. В то же время он ощутил внутри острый, болезненный укол желания непременно сказать правду этому могучему полковнику. Донести до него все случившееся, чтобы он… да, точно, понял Роман, чтобы он потом не смотрел разочарованно сверху вниз.
Странно, подумал он, слезая с трицикла и глядя на кокон с телом Льва, вдыхая странные и вонючие запахи горящих инопланетных кораблей.
— Эх, мало тронкийского дерьма навалили, — зло заявил Спартак, показываясь из корабля, — надо бы гору до небес, чтобы не отвертелись!
— Ты же сам знаешь, что пока комиссия сюда доберется, уже давно все свидетели исчезнут, — сказал ему в спину майор Мумашев, тоже высовываясь наружу. — Командир, ну чего? Прыг в корабль и помчались!
— Авантюры эти твои, — проворчал полковник, возвращаясь к трициклу.
— Нечего было в Риме сидеть! Ввалили заговорщикам да помчались, вот как мы, да Роман?
Роман моргнул удивленно. Желание сказать правду о себе никуда не делось, но теперь мешалось с вопросами о том, зачем нужна гора кораблей до неба и что за комиссия должна была сюда добраться.
— Ничего, зато в бою не робел, а к шуточкам твоим привыкнет, — подбодрил полковник, возясь с коконом.
— Не стой столбом, Спартак, режь заплатку, если не хочешь, чтобы в спину дуло, — подпихнул майор Мумашев лысого напарника.
— Да она ж вылетит при первом же маневре!
— Мы не в госприемке, Спартак, давай-давай не ленись, будет в жизни [цензура].
Спартак, ворча, отправился к инопланетным кораблям-снарядам, похоже, совсем не опасаясь, что те сейчас взорвутся. Полковник протащил мимо кокон Льва, а Роман поймал запоздалую мысль про то, почему же так хочется сказать ему правду. Заслужить одобрения ученика Льва, настоящего ученика, которого он изначально увидел в таком вот качестве.
Не майора Мумашева, который до сих пор воспринимался почему-то сержантом-инструктором.
