на дурных языках.
Что ж, на первый раз довольно. Выдвинутых обвинений хватит, чтобы увести Бенеро из-под носа Протекты, вывезти книги и опечатать дом.
– Проследите, чтобы найденное было должным образом упаковано. Передайте Ривере, пусть возьмёт образцы лекарств и прочих зелий. Хоньо Бенеро, вы уличены по крайней мере в одном из преступлений, в которых были заподозрены. Впредь до завершения следствия вы заключаетесь под стражу в монастыре Святого Федерико.
Вам следует знать, что, если вы обратитесь к христианству, вас будет судить церковный трибунал. Святая Церковь милостива к новообращённым, а ремесло лекаря угодно Господу. Благотворительная работа в городской больнице на определённый трибуналом срок будет способствовать спасению вашей души и тела. В противном случае вы будете переданы в руки Протекты по обвинению в попытках отравления, тайной торговле ядами и утаивании доходов. Вы меня поняли?
– Да, я вас понял.
Чьи глаза злее – поджигателя или Арбусто? Пожалуй, всё же собрата по вере. Схваченный с поличным лоассец слишком ненавидит всех мундиалитов, чтобы кого-то выделять. Дай белолобому нож, он саданёт первого попавшегося и бросится наутёк, чтобы, отлежавшись, взяться за старое. Капитан Арбусто не ушёл бы, не уверившись, что с братом Хуаном покончено, а сегодняшняя «услуга» бросила в кошелёк вражды ещё один реал. Дай Господи, не последний.
Инкверент учтиво поклонился капитану Протекты и лишь потом в очередной раз вспомнил, что духовной особе дворянские манеры не пристали. В ответ на неуместную изысканность яростно сверкнули чёрные глаза – Арбусто увидел в поклоне очередную издёвку, ну и пусть его.
– Надеюсь, наша скромная помощь пришлась кстати. – Хайме поклонился снова, на сей раз осознанно. Лицо капитана перекосила гримаса, напомнившая о зубной боли. В Миттельрайхе говорят, что ненависть подобна дубу, ибо вырастает из маленького жёлудя и закрывает небо. Правильно говорят.
– Благодарю, благочестивый брат, – старый враг уже овладел собой, – разоблачив лоасского негодяя, вы нам очень помогли. Я надеюсь в самом ближайшем будущем вернуть долг вместе с процентами. Разумеется, суадитскими [27]. Во сколько необращённых отравителей вы оцениваете этого хаммерианина?
– Видимо, следует исходить из количества жертв. – Хайме протянул руку придержать Коломбо, но тот отшатнулся, и дознаватель понял, что на его руках пороховая гарь. – На совести этого ублюдка четверо солдат, девушка-заложница, в которую так неудачно попали ваши люди, и все сгоревшие живьём на постоялых дворах. У вас есть на примете суадит, отправивший к праотцам столько добрых христиан?
– Жертвы отравителей и чернокнижников трудней сосчитать, соответственно и разоблачение преступников требует не только удачливости, но и размышлений. Волка выследить легче, чем змею. – Арбусто оскалился, простите, улыбнулся и поправил шляпу. Он всё ещё сдерживался, но разговор следовало заканчивать. Инкверент и капитан Протекты не дворянские недоросли, приехавшие в столицу, дабы вдоволь напетушиться.
– Без сомнения, сын мой, – проявил голубиную кротость Хайме. – Желаю вам успеха в борьбе с врагами короны вообще и в поисках дона Диего в частности. Поскольку данный преступник не змея, но волк, вряд ли вам потребуется много размышлять. Я же со своей стороны приложу все усилия, чтобы облегчить вам и эту задачу. Сержант Гомес, благодарю вас и ваших людей. Святая Импарция ценит ум и мужество.
А теперь повернуться и уйти, не дожидаясь ответа. Криков не будет – Арбусто слишком умён, чтобы позволить над собой смеяться каким-то альгвазилам. Он затаит ещё немного зла, но ударит лишь наверняка, а ждать в Протекте умеют.
– Этого профана обуревает гордыня. Он также подвержен гневу и зависти. – Что-что, а подливать масло в огонь Коломбо умел. – На данного капитана следует наложить епитимью.
– Арбусто хороший офицер, – не поддался искушению Хайме, – его заслуги искупают его… недостатки.
– Протекта прогнила, начиная с головы. Пленилунья забыл, что в глазах Господа он червь, и возомнил себя равным слугам Господа. Он лелеет дурные замыслы. – Коломбо взмыл вверх, дабы свершить свои голубиные дела, но возвращаться не спешил. Белая птица в лучах солнца, пышные облака, омытая ночной грозой зелень, как же это было красиво! Господь напоминал всем, в том числе и калеке-инкверенту, что мир прекрасен, а жизнь есть величайший дар и величайшая радость.
– Протекту пора поставить на место, – Коломбо плюхнулся на привычное место всё с той же мыслью в клюве, – властители земные да склонятся пред Церковью!
– Амен! – заключил Хайме. О Протекте думать не хотелось. Дело сделано, поджигатель попался, можно отпустить поводья. Ненадолго, на один вечер. Брат Хуан слишком долго не видел сестру и не пил отцовского вина. Площадь Аурелио сразу за рынком, это почти по дороге, а бросаться с докладом о неудачах соперника присуще лишь провинциальным бахвалам.
– Брат Доминик, отправляйтесь в Сан-Федерико. Доложите Его Высокопреосвященству, как все произошло. У меня имеется неотложное дело, оно займёт около полутора часов.
– Я с радостью доложу о вашем успехе. – Собрат по ордену и сыску умело вскочил на коня. В Святой Импарции многие ездят верхом не хуже военных. Многие, но не брат Хуан. Инкверент угрюмо взглянул на конные носилки. Он их возненавидел, когда понял, что в седле ему больше не сидеть. Хайме де Реваль тогда многое возненавидел, в том числе и врачей, толпами осаждавших особняк де Ригаско.
– Важнее доклада старшему лишь молитва! – Смешно, но фидусьяр доносить об успехах любит чуть ли не больше, чем наушничать.
– Дело важнее докладов!
Коломбо спрятал голову под крыло – выразил неодобрение, о каковом не замедлит донести. Ничего, полтора месяца охоты дают право на отдых любой гончей. На отдых, на родное лицо и мягкую постель, в конце концов! Решено, он заночует у Инес. Сейчас он её предупредит, затем, так и быть, осчастливит Коломбо и Торрихоса докладом и вернётся. Хорошо бы уговорить Инью навестить родителей и нагрянуть в Реваль! Как же давно они там не были! Семнадцать лет утекли, как вода меж пальцев. Из дому удрал охочий до подвигов мальчишка, вернётся полуседой монах, а старый флюгер по-прежнему крутится на своей башне. Все так же плывут облака над высокими тополями, зреет виноград, а девушки вечерами поют об Адалиде и синаитской принцессе…
Она развязала пояс, и это заря видала,
Она развязала пояс из шёлка цвета коралла…
– Сеньоры, купите розы! Алые, как любовь! Белые, как невинность! Золотые, как поцелуи! Розовые, как мечта! Розы! Купите розы!..
Как же он сам не догадался! Он купит Инье розы, а Гьомар их переберёт и превратит в волшебную сказку. Она всегда это умела, розы, лилии, гвоздики
