Вы можете странствовать в его глубинах на своем человеческом корабле сотню поколений, но увидите не более, чем тень его великолепия.
- Я все еще слышу его...
Аргел Тал низко и глубоко зарычал, повернув голову к существу.
- Не играй их жизнями. Тебя предупредили.
Никто из них не переживет этого путешествия. Ты глупец, если думаешь иначе.
- Оно... оно сказало...
- Оно ничего не сказало, - прервал ее бормотание Аргел Тал. - Игнорируй голос. Соберись, Янус. Сосредоточься на своих обязанностях и предоставь остальное нам. Я не позволю твари навредить тебе или кому-либо из экипажа.
Она тебе не верит.
- Умолкни, ложный ангел.
Она знает, что ты лжешь. Ты слышишь так же, как и я, как бьется ее сердце. Она напугана и знает, что ты лжешь ей.
На другом конце мостика двоих слуг вырвало прямо на консоли. Еще один обмяк на своем посту, из его ушей медленно сочились струйки крови.
- Это будет продолжаться? - спросила Силамор у Аргел Тала, стараясь не смотреть через плечо воина на существо и надеясь, что голос не дрожит.
Несущий Слово помедлил с ответом.
- Думаю, да, - наконец, произнес он.
Один из рулевых дернулся в кресле, ударившись головой о спинку. Он слабо простонал сквозь стиснутые зубы, а затем его охватил припадок, который сдерживали только ремни безопасности.
- Медицинскую команду на рулевой пост, - распорядилась капитан.
Терпение Силамор приблизилось к концу, когда один из ее подручных сервиторов сорвался с поста и начал усердно ползать по полу. У этого сервитора ниже бедра не было ног: их хирургически удалили, чтобы постоянно удерживать его на посту. Когда он выбрался из своей бронзовой подставки и начал скрести ногтями по палубе, Силмаор несколько секунд в ошеломлении смотрела на это небывалое поведение. Из обрубков ног и позвоночника аугментированного слуги тянулись провода и кабели, густое масло текло из носа.
- Кровь Императора, - выругалась себе под нос Силамор. - Все назад. Не подходить.
Она собственноручно прикончила сервитора, всадив одну пистолетную пулю в затылок несчастного создания, и приказала двум палубным матросам убрать его.
Вокс-офицер Арвас повернулся к капитану, которая вернулась в свое кресло.
- Вы слышите? - спросил он.
- Контакт? Другой корабль?
- Нет, - он держался за наушник, лицо омрачилось от сосредоточения. - Я слышу его, капитан.
Нарастающее раздражение побороло ее тревогу.
- Кого слышишь?
Янус была знакома с Арвасом больше десяти лет, а в одну ночь четыре года тому назад она узнала его — и четыре бутылки серебряного индонезийского вина — прискорбно близко. Но за вычетом этой разовой неосторожности он был одним из наиболее опытных и верных членов ее экипажа.
-Скажи, кого ты слышишь, лейтенант.
Он попытался перенастроить консоль, покрутив ряд дисков.
- Я слышу, как Ваник умирает. Он кричит, но недолго. Дальше только белый шум. Послушай, - он протянул ей наушник. - Ты услышишь, как Ваник умирает. Услышишь, как он кричит, но недолго.
Она в замешательстве потянулась за наушником. Стоявший возле Арваса вокс-офицер Ваник попытался улыбнуться. На его пухлом лице читалась неуверенность.
Арвас извлек из кобуры оружие и выпустил ему в живот четыре заряда. Обжигающе-горячая кровь брызнула на лицо Силамор, Ваник с криком свалился на палубу.
- Теперь ты слышишь, - проговорил Арвас.
Капитан не успела среагировать — ее оттолкнуло в сторону размытое темно-серое пятно. Прежде, чем она хотя бы моргнула, Арвас уже брыкался, болтаясь над землей, удерживаемый за горло рукой Аргел Тала. Корабль вокруг них подрагивал, словно разделяя тревогу экипажа.
Когда хватка воина сжала ему шею, Арвас заскреб пальцами по лицевому щитку Аргел Тала со свирепостью загнанного в угол зверя, пытающегося выцарапать убийце глаза. На линзах оставались потные следы.
Медицинская бригада добралась до Ваника как раз к тому моменту, как он умер у их ног. Арвас оказался прав — Ваник кричал недолго.
Несущий Слово обернулся к своим воинам, не обращая внимания на царапающие по несокрушимому керамиту пальцы.
- Даготал, отведи это ничтожество в камеру, - он передал Арваса другим Несущим Слово, толкнув его так, что тот распластался на полу.
Другой Астартес выступил вперед, схватил сопротивляющегося офицера за воротник и поднял с палубы. Очередь кричать перешла от Ваника к Арвасу.
- И заставь его умолкнуть, - добавил Аргел Тал.
- Есть, брат, - Даготал схватил офицера за шею, сильно, но аккуратно прижав тому горло.Голос человека стих до задыхающегося писка, и Несущий Слово вытащил его с мостика.
Капитан Силамор свирепо уставилась на огромную фигуру Аргел Тала.
- Это существо не может оставаться на моем мостике. Оно... что-то с нами делает, так?
- Я не знаю.
- Так спросите у него.
- Мы отведем его на наблюдательную палубу, капитан. Убедитесь, что ваш экипаж покинет эту зону и коридоры, ведущие к ней. Двигайтесь к краю шторма полным ходом. Я свяжусь с вами, если возникнет необходимость изменить эти распоряжения.
- Благодарю, - сказала она ему.
В ответ Аргел Тал кратко кивнул и вернулся к своим братьям.
- Тебе следовало прикончить убийцу, - укорил его Ксафен.
- За свое преступление он предстанет перед судом. Может статься, что он действовал не сам по себе, - Аргел Тал повернулся и посмотрел на Ингефеля, который начал, скользя, выползать с командной палубы. Они пошли за ним, стараясь не наступать в оставляемый им маслянистый след.
- Мы движемся в неизвестность, а мои глаза видят лишь тьму, - сказал Аргел Тал капеллану.
- И это тревожит тебя.
- Разумеется, тревожит. Если мы на грани просвещения, почему же я никогда еще не чувствовал себя настолько слепым?
- Темнее всего перед рассветом, - задумчиво произнес Ксафен.
- Это, брат мой, аксиома, которая звучит неимоверно глубокомысленно, пока не обнаружишь, что она лжива.
Наблюдательные палубы на большинстве имперских судов были чрезвычайно светлыми местами. Хотя «Песнь Орфея» была достаточно скромным кораблем по сравнению с «Де Профундис», не говоря уж о великолепном «Фиделитас Лекс», входя, Аргел Тал все равно ощутил, как у него захватывает дух.
Посередине покрытого бойницами хребта корабля возвышался бронированный купол. Его прозрачная поверхность открывала несравненный вид на окружающую пустоту. В обычном пространстве зрелище миллиарда звезд в бесконечной ночи никогда не переставало поражать его воображение и, как он признавал в моменты гордыни, самолюбие. То были звезды людей. Никакие иные виды не имели права претендовать на них, их времена пришли и ушли. Будущее было ясно и принадлежало человечеству.
