— На этот счет у меня есть просьба. Алек глубоко вздохнул.
— Дилан сказал, что вы приземлитесь в какой-то случайной точке. Тогда мы тихо уйдем.
— А мы ничего не заметим, — добавил Дилан.
— Это может сработать. — Доктор Барлоу задумчиво кивнула. — И мы вернем тебе долг, Алек, но боюсь, что решать буду не я.
— Вы говорите, что капитан не видит другого выхода, кроме возвращения?
— Капитан — идиот, — повторила леди с горечью. — Он отказывается завершить нашу миссию. Не хочет даже попытаться! Если мы можем лететь по ветру во Францию, то с таким же успехом можем лететь и в Османскую империю. Вопрос только в том, чтобы поймать подходящий ветер.
Она помахала свернутой картой.
— А воздушные течения в Средиземноморье прекрасно известны.
— Все не так просто, мэм, — заметил Дилан и, кашлянув, добавил: — Вообще-то наше место назначения — военная тайна.
Доктор Барлоу мрачно взглянула на яйца.
— Если и тайна, то совершенно бессмысленная.
Алек нахмурился. Интересно, зачем Левиафан направляется в Османскую империю? Турки были мусульманами, а потому фанатичными противниками дарвинистов. Они много столетий враждовали с Россией; султан с кайзером были старыми друзьями. Фольгер всегда говорил, что рано или поздно турки вступят в союз с Германией и Австро-Венгрией.
— Но ведь сейчас Османская империя — нейтральная территория? — спросил он осторожно.
Доктор Барлоу вздохнула.
— На данный момент — да. Но это может измениться в любую минуту, а значит, каждый день промедления для нас катастрофа. Годы работы впустую!
Алек слушал ее вполуха, обдумывая новый вариант развития событий. Османская империя — отличное место, чтобы спрятаться. Обширное и могущественное государство, где несколько золотых монет решат любые проблемы. Конечно, там наверняка полно немецких шпионов, но, по крайней мере, в момент приземления он не будет считаться военнопленным.
— Доктор Барлоу, не будет ли наглостью с моей стороны спросить, в чем заключается ваша миссия?
Она бросила на него насмешливый взгляд.
— Я не могу выболтать все наши военные секреты, но вам должно быть очевидно, что я не военный, а ученый.
— И дипломат?
Доктор Барлоу улыбнулась.
— Постольку поскольку.
Алек снова бросил взгляд на ящик. Какое отношение имеют яйца к дипломатии? Впрочем, важно другое: доктор Барлоу пойдет на любой риск, чтобы доставить их в Османскую империю.
И тут Алека озарила смелая идея.
— А что, если я дам вам двигатели? Доктор Барлоу подняла бровь.
— Извините?
— На шагоходе имеются два мощных двигателя. Оба в хорошем состоянии.
Несколько мгновений леди молчала, а потом повернулась к Дилану.
— Это возможно, мистер Шарп? Мальчик ответил озадаченным взглядом.
— Уверен, что они достаточно мощные, мэм. Но они чертовски тяжелые! И все эти механизмы — настоящая головоломка. Пока их разберут, соберут заново и запустят, пройдет сто лет, а у нас мало времени.
— С нашей помощью вы управитесь быстро, — возразил Алек. — Клопп — лучший механик в Австрии, мой отец выбирал его из сотен. Он и Хоффман поддерживали штурмовик в рабочем состоянии пять недель без всяких запчастей. Уверен, что они смогут установить и пару пропеллеров.
— Ну, может быть, — сказал Дилан, — но там работы чуть больше, чем на пару пропеллеров.
— Тогда нам помогут ваши инженеры.
Алек повернулся к доктору Барлоу.
— Что скажете? Вы сможете продолжать вашу миссию, а я и мои люди окажемся в дружественной стране.
— Но есть одна проблема, — сказала женщина, — мы попадаем от вас в зависимость.
Об этом Алек не подумал. Контроль над двигателями означал контроль над кораблем.
— Мы можем научить ваших инженеров. Прошу, поверьте мне. Я делаю это предложение от чистого сердца.
— Вам я верю, Алек, — сказала леди, — но вы всего лишь мальчик. Как мне удостовериться, что ваши люди рассуждают так же, как вы?
— Потому что я… Алек прикусил язык.
— Они сделают то, что я скажу, — неловко закончил он. — Вы не забыли, что они отдали за меня графа?
— Я не забыла, — подтвердила леди. — Но если мы хотим заключить сделку, Алек, я должна знать, кто вы на самом деле.
— Я… я не могу вам сказать.
— Тогда позвольте мне догадаться. Лучший мастер механики во всей Австрии служил вашему отцу?
Принц опустил голову.
— И вы говорили, что в бегах уже пять недель, — продолжала она, — значит, ваше путешествие началось примерно двадцать восьмого июня?
Алек застыл. Доктор Барлоу назвала дату той ночи, когда умерли его родители. Выходит, она догадывалась и раньше. А сегодня Алек вручил ей последний фрагмент головоломки.
Он хотел сказать, что это все неправда, но внезапно у него перехватило горло. Пока горе надо было скрывать, он держался, но сейчас снова нахлынуло отчаяние.
Доктор Барлоу, приблизившись, коснулась его руки.
— Алек, мне так жаль. Все это ужасно. Значит, слухи оказались верными? Их убили немцы?
Алек отвернулся, не в состоянии вынести ее жалость.
— Они охотятся за нами с самой первой ночи.
— Тогда мы непременно должны забрать вас отсюда. Доктор Барлоу встала и накинула пальто.
— Я пойду еще раз поговорю с капитаном.
— Прошу вас, мэм, — попросил Алек дрожащим голосом, — никому не говорите, кто я такой. Это все сильно усложнит.
Ученая дама постояла несколько мгновений в задумчивости.
— Хорошо, пусть это пока будет тайной. Порадуем капитана вашим предложением относительно двигателей.
Она открыла дверь и обернулась на пороге. Алек мысленно взмолился, чтобы она поскорей ушла. Он едва сдерживался и не хотел заплакать при женщине.
Но леди сказала только:
— Позаботьтесь о нем, мистер Шарп. Я скоро вернусь.
Теперь Дэрин поняла, что в душе Алека жила глубокая скорбь.
Еще той ночью, когда он явился с ледника с аптечками на плече, его темно-зеленые глаза были полны горя и страха. А вчера, когда он признался, что его родители умерли, и замолчал, не в силах выговорить ни слова, стало ясно, как свежа эта рана.
Он пытался скрывать ее, как умел, но теперь боль прорвалась наружу. Слезы текли по лицу Алека, плечи содрогались от рыданий. Все попытки держать горе в себе пошли прахом.
— Бедняжка, — прошептала Дэрин, опускаясь на колени рядом с ним.
Алек закрыл лицо ладонями.
— Извини, — всхлипнул он. — Мне очень стыдно…
— Не валяй дурака.
Дэрин села на пол рядом с Алеком, опираясь спиной о ящик.
