Глава 6
ПО-РОДСТВЕННОМУ
– Здравствуй, Шулем, – сказал Маркус, без стука входя в третью палату.
– Здравствуй, – без особого энтузиазма в голосе откликнулся раввин, который поджидал гостя, сидя в кресле. – Садись, раз пришел.
Напротив кресла, в котором расположился седобородый старик Шулем, демонстративно был поставлен простой стул, наверняка принесенный сюда из коридора.
«Ну-ну, – усмехнулся Маркус, опускаясь на стул. – Дистанцию выстраиваешь? Как маленький, честное слово».
– Тебе сколько лет, Шулем? – спросил он, с интересом рассматривая старого раввина.
– Семьдесят шесть, – подозрительно взглянув на Маркуса из-под густых седых бровей, ответил Шулем.
«Мальчишка», – решил Маркус.
– Итак? – спросил он вслух.
– Что – итак? – удивленно поднял брови Шулем. – Это ты хотел говорить, а не я.
На «я» Шулем поставил ударение.
– Я, я, – усмехнулся Маркус. – Просил, умолял, а ты – добренький, согласился, и вот я пришел.
– Или говори, что хотел, или уходи. – Шулем явно не был расположен шутить. Он вообще был сейчас какой-то не такой необычно хмурый, нахохлившийся… Напряженный?
«Пожалуй», – решил Маркус.
– Шулем, – сказал он вкрадчиво. – Ты что же, думаешь, это было случайное совпадение? Так вот, не надейся. Не совпадение. Я просил тебе передать, что приду говорить о главном.
– О главном, – повторил Маркус. – А иначе бы ты здесь никогда не появился. Ведь так?
– Ты?..
Ну что сказать? Сказать, что рав Шулем был удивлен, это, почитай, ничего не сказать. Он был потрясен. Вот как это называется. Потрясен.
– Да, Шулем, я. – Маркус не смог скрыть сарказма. Да и не хотел, если честно. – Я.
– Но как?! – Вопрос уместный, что и говорить. Правильный вопрос.
– Хотел ответить тебе, что просто, – смилостивился Маркус. – Но это не так. В смысле не просто. В тридцать четвертом твой дед, так уж сложилось, посвятил меня в это дело по самое не могу.
– Рав Моше? – недоверчиво переспросил Шулем. – Да ты…
– Я в своем уме, – перебил его Маркус. – Во всяком случае, пока. Дед твой, Шулем, а он, если ты не забыл, приходился мне родным дядей, был не чета тебе. Ты только не обижайся, пожалуйста, но человеком он был большого ума и жизнь понимал, как она есть, а не как кому-то там хочется. Ему тогда понадобился я, потому что только я мог сделать то, что было необходимо сделать. И он обратился ко мне, хотя в то время, Шулем, с такими, как я, такие, как ты, – теперь уже Маркус сделал «жирное» ударение на слове «ты», – обычно вообще не разговаривали. Разве что плевались. Понимаешь? Но он обратился ко мне, и я это сделал. Это понятно или надо объяснять? Нет? Ну и славно. Но, видишь ли, Шулем, какое дело, всему на свете есть цена. Была она и у нашей сделки. В данном случае ценой была информация.
– Он рассказал тебе все? – Шулем ему не верил.
«Тоже не дурак, – согласился Маркус. – Провести себя не даст».
«Но я ведь и не собирался», – пожал он мысленно плечами.
– Не все, разумеется, – ответил он своему престарелому племяннику. – Записей Мозеса Дефризая, например, не читал.
– Тогда… – неуверенно сказал Шулем.
– Подожди, Шулем, – остановил его Маркус. – Что мы, как два старых придурка, вокруг да около ходим. Давай, я тебе открою карты, сам и увидишь.
– Ну?
– А ты не понукай, – огрызнулся Маркус. – Не запрягал! Я, между прочим, на двадцать лет тебя старше. Имей уважение!
– Колы хочешь, – миролюбиво предложил Шулем, решивший, видимо, сдать назад.
– Хочу.
Шулем встал – не без труда, как с удовлетворением отметил наблюдавший за ним Маркус, – подошел к столику в изголовье кровати и, взяв бутылку, стал разливать кока-колу в высокие стеклянные стаканы.
– Диетическая, – с пренебрежением констатировал Маркус.
– У меня сахар высокий, – извиняющимся тоном объяснил раввин. – А ты что, настоящую пьешь? – спросил он, возвращаясь к собеседнику.
– Иногда, – честно ответил Маркус и взял протянутый ему стакан. – Пепельница у тебя где?
– В больнице курить нельзя, – сказал Шулем ворчливо, но в кресло не сел.
– Естественно, – кивнул Маркус. – Так где ты ее спрятал?
– А я ее и не прятал, – ухмыльнулся Шулем и, вернувшись к столику, вытащил из-под «небрежно» брошенной на него газеты маленькую металлическую пепельницу. – Сигарет, я думаю, у тебя тоже нет?
– Нет, – признал Маркус, а Шулем вернулся назад, сел в кресло, поставил пепельницу и стакан на широкий подлокотник и полез в карман пижамы за сигаретами и зажигалкой.
– Держи.
Маркус взял сигарету, понюхал, покачал головой, удивляясь своей отчаянной дерзости, и, наконец, прикурил от предложенного огня.
– Давно не курил, – сказал он с грустью, чувствуя, как легонько «повело» голову.
– Сочувствую, – серьезно ответил Шулем. – Но, может быть, мы вернемся к делу?
– Вернемся, – согласился Маркус, сделал еще одну затяжку, с удовольствием выпустил дым и завершил приготовления глотком колы. – Так вот, давай начнем с «магендовида»,[82] который ты носишь.
– Что ты имеешь в виду? – От Шулема не укрылась интонация, с которой Маркус произнес это вполне обычное для еврея слово. «Магендовид». Впрочем, Маркус и не пытался этого скрыть. Наоборот.
– Эта штука ведь не совсем обычная, не так ли?
– Это тебе Ора сообщила? – язвительно поинтересовался Шулем. – Или Гиди?
– Нет, Шулем, – покачал головой Маркус. – Это было бы замечательное объяснение. Для тебя. Но это не так. Я держал его в руках, и, больше того, я его носил.
– Ты носил? – не поверил Шулем, рефлекторно поднимая руку к груди.
– Не веришь? – усмехнулся Маркус. – Твое право. Но дело в том, что я ходил на ту сторону.
Вот тут Шулема проняло так проняло. У него даже пот на лбу от напряжения выступил.
– Ты хочешь сказать, что ходил «в страну за рекой»? – спросил он откровенно охрипшим голосом.
– Давай оставим эвфемизмы кому-нибудь другому, – предложил Маркус. – Я был в Праге, той Праге, откуда когда-то пришел наш общий предок, рав Мозес.
– Но…
– Без «но», Шулем, – жестко прервал его Маркус. – Врата открывает «эвен»,[83] который ты называешь «магендовидом». Однако «магендовид», как ты должен знать, если читал книги рава Мозеса, сам по себе ничего не открывает. Нужен человек, с которым он находится в гармонии. Ведь так?
– Так, – кивнул Шулем. – И ты…
– Да, именно я и оказался «достойным», – подтвердил Маркус – Твой дед это знал. Вы ведь до сих пор проверяете всех мальчиков в роду?
– Проверяем, – снова кивнул старый раввин. При этом выражение лица у него было такое, как будто он съел лимон.
