Инквизитор кривиться, отец Михаил смеется, а Полоз с Лилит отводят глаза... И кто же из них выбирал этого очаровательного мишку?
- И чья это идея?
- С медведем-то? Ты не поверишь - Полоза! Он даже сам за ним сбегал в магазин детских игрушек!
Не верю! Но - придется. Потому что покрасневший змий редкая картина. Настолько, что я даже жалею, что у меня сейчас нет под руками хотя бы карандаша!
- Проходите...
Цветы оказываются в вазе, медведь на кровати, торт на столе, а гости вокруг него. И смотрят жадно так, облизываясь... Ничего, никого не обделим! Всех угостим... Правда жалко до безумия! Ведь Цербер, а я свято уверена, что торт выбирал именно он, купил "Рафаэлло"! Целых два килограмма моего счастья!
И им придется делиться...
- Ольга, а где у тебя бокалы?
Как будто ты и сам этого не знаешь, Полоз!
- Там же где и обычно.
- Ага! Значит на четвертой полке сверху...
Ты уже знаешь мой дом, ну, или во всяком случае, - кухню, даже лучше меня самой. Потому что слишком много времени проведено здесь. Потому что мой дом тебя принял. Потому что я научилась спать под твоим пронзительным взглядом. Смешно! Но без тебя мне уже не спиться...
Потому что почему-то только рядом с тобой я стала чувствовать себя в безопасности. Но в тот же самый миг я прекрасно понимаю, что стоит мне оступиться, сделать что-то страшное и противоречащее законам Инквизиции, как ты придешь и оборвешь мою нить жизни.
Но мне - не жаль.
Потому что умереть на руках, того, кто стал настолько дорог тебе - благо. Потому что иначе я и не хочу умирать.
Хотя - вру. Я хочу жить...
Жить!
Радоваться обыкновенным мелочам, писать картины, пить по утрам крепкий кофе, читать глупые книги про другие миры, гулять под дождем без зонтика, кутаться в чужой шарф грубой вязки и препираться с этим змием!
Я просто хочу быть счастливой. Настолько, насколько это вообще возможно...
Потому что я не верю, что человек может быть рожден для чего-то другого! Потому что все мы рождены для счастья. Любого. Другое дело, что его не все могут увидеть и поэтому стремятся к каким-то глупым и не нужным высотам.
Потому что они думают, что не рождены для этой очаровательной глупости, как счастье...
А жаль.
- Стоп, стоп, стоп! Какие бокалы?! Стопки доставай!
- Зачем?
- Ты доставай, доставай! И без разговоров!
А на столе тем временем оказывается бутылка коллекционного коньяка, килограмм апельсинов, которые почти тут же оказываются нарезанными круглыми дольками, коробка конфет и еще много всякой разной закуски. И ее столько, что мой маленький стол сразу же начинает ломиться...
А если судить по лицу Инквизитора, то эта бутылка с темной жидкостью, на которую уже алчно поглядывает отец Михаил, из его собственных запасов. И из этого можно сделать вывод, что позже Цербера будет ждать серьезный разговор на пониженных тонах. Потому что Инквизитор никогда не повышает голоса. Но при этом - его шепот хуже крика.
Потому что именно тихим шепотом он отдает приказ об уничтожении...
- Я знаю, что ты совсем не пьешь крепких напитков, Ольга, поэтому для тебя, заметь - специально для тебя, сок! Яблочный...
Полоз смеется... Не иначе, как и к этому руку приложил! Мол, еще один подкол. Ведь в его обществе я не пью. Совсем. Даже вина. Другое дело - Цербер! Как никак - душа родная и близкая. Похожая... Совсем чуть-чуть, но сейчас этого - достаточно.
Лилит глаза отводит... Интересно, с чего бы это? Я, конечно, знаю, что она меня не любит, но так явно показывать это! Здесь великим инквизиторским хладнокровием даже и не пахнет! Знать бы, что стало тому причиной, Но об этом я подумаю завтра, как говорила одна героиня...
А отец Михаил уже разливает темно-янтарную жидкость...
- Ну-с, господа... Теперь можно и праздновать! Святой Отец, тост не скажете?
И когда это Цербер успел взять бразды правления в свои руки? Да так, что никто и не заметил? Да еще и приказы стал отдавать?!
А Инквизитор ничего, молча встал да рюмку поднял...
- Ольга, девочка моя, я с радостью поздравляю тебя с этим прекрасным праздником - твоим Днем Рождения. И надеюсь, что следующий год твоей жизни пройдет для тебя ничуть не хуже, чем этот, а даже лучше.
Кому рассказать, что я принимала у себя дома самого Великого Инквизитора - не поверят! Засмеют... Лгуньей назовут.
А мне - все равно! Потому что - праздник... У меня... И нет мне дела ни до кого, кроме тех, кого я сама не знаю почему - назвала друзьями. Может, не такими близкими, как хотелось бы, но... Тут уж ничего не попишешь. Разучилась я когда-то доверять абсолютно всем без оглядки. Но сочувствовать и радоваться - нет. И поэтому сегодня я позволю себе побыть просто Ольгой. Той, которая скрывается от Инквизиции и в то же время жалеет ее слуг. Я позволю себе стать самой собой. Не гением, а обычной девчонкой. На всего одну-единственную ночь. И плевать, что сегодня я пью за свое здоровье с теми, кто вскоре отправит меня на смерть. Кто вынесет мне приговор, не подлежащий обжалованью.
- Спасибо...
Я знаю, что вы врете мне в глаза. Не во всем, но в большинстве... Хотя, может это я саму себя обманываю? И все совсем не так, как кажется?
Может статься, что меня совсем не хотят убивать, а наоборот - сохранят жизнь и даже наградят. Или с Полозом повенчают. Я слышала, что по Инквизиции уже ходят слухи напополам со спорами о том, когда же свершиться сие знаменательное событие и кто первым начнет бить посуду, отстаивая свои права...
Но этого не случится. Не в этой жизни.
Потому что враг никогда не свяжет свою жизнь со врагом своим. Не позволят ему этого. Люди... Разные. Жестокие...
- Слушай, может прекратишь смущаться, а? На тебя же смотреть жутко и страшно аж до безумия. Да и не похоже это все на твой характер, милая!
- А ты, как-будто, очень хорошо знаешь мой характер, Цербер, что берешься судить о том, что я могу, а чего нет?!
- Ну уж всяко лучше Лилит!
- Но до Полоза, дорогой мой - не дотягиваешь, как ни крути. С ним-то я поболе тебя общаюсь...
- Зато не так продуктивно!
Мне смешно! Так спорить, да еще и на глазах у верхушки Великой Инквизиции! И абсолютно не стесняясь и не обращая внимания на шепот и усмешку Полоза...
- И часто у них такое, слуга мой?
- Постоянно, Хозяин. Эти двое, если как следует не поругаются, то считают, что день не удался.
