Робинсон вышел и зашел я…
Линдт бросил презрительный взгляд. Я сел напротив него за стол.
— А с вами я вообще разговаривать не буду.
— Боитесь сболтнуть лишнего? Устали? — отозвался я.
— Нет, мальчик, ты просто не стоишь моего времени и сил.
— Так вот оно что… Поэтому мне дали уйти. Но знаете, даже столь никчемное существо как я, спутало вам все карты. Лорда Викена вызвал я, сам, напрямую. Не стал биться в истерике и делать официальных заявлений, — задумчиво продолжил я. — Кто-то здорово просчитался во мне, вы не находите?
Линдт лишь презрительно фыркнул.
— Понимаю… То что червяк уполз, и даже порвал сеть, не отменяет того факта что он червяк, — евс согласно презрительно скривился. — Только вот, добро пожаловать в наши червячьи ряды, мистер Линдт, — перегнувшись через стол, тихо и злорадно произнес я. — Вы были богом. Держали жизни и судьбы в своих руках, решали кому жить, а кому умереть и как умереть. Наверное, это пьянит, — с завистью прошептал я, — придает жизни особый вкус и остроту: изображать червяка, а быть богом.
Линд попытался «закрыться», но поздно, я уже «поймал» его и продолжил.
— Но это в прошлом. Маска червяка отныне станет лицом, а крылья вам обрубили сегодня.
Вы правы, до суда дело не дойдет, ваши адвокаты дискредитируют показания и не допустят ареста по обвинению. Но вы ведь не вчера родились и знаете, что делают с отработанным материалом. А вы отработаны. Робинсон не спустит с вас глаз, даже если свыше ему прикажут это сделать. Он найдет способ выполнить приказ и не оставить вас без внимания. Вы отработаны. Вы заразны. Никто не приблизится, никто не свяжется. Червяк, чей удел дрожать за свою жизнь. Вдруг хозяева все же решат избавиться или кто-то из недооцененных жертв наберется духу и отомстит. Ведь теперь у вас нет защиты, нет исполнителей. Вы под лучом прожектора — видны всем, а вам никто.
— У Робинсона нет доказательств, — попробовал защититься Линдт, — и если он выпустит в масс-медиа хоть слово, помимо извинений за незаконный арест, то очень плохо кончит. Он еще ответит за то, что я вынужден слушать твои бредни.
О, Линдт сменил насмешку и презрение на настоящее раздражение, а значит и страх. Он почти готов…
— Вы так уверены… Думаете, вам позволят всё начать заново, верней продолжить. Думаете, на место Робинсона поставят безмозглую марионетку и это всё решит? А вы не задумывались о том, что люди, способные зарабатывать большие условные, не жертвенные овцы, они сами хищники и им очень не нравится бояться. Этот аспект вы рассматривали? Посмотрите правде в глаза — вы списаны. Вы такой же червяк как и я, только у меня больше шансов дожить до следующего рождества. И вам страшно, хоть вы и пытаетесь это скрыть даже от себя. Очень страшно из всемогущего вдруг превратиться в беспомощного червяка, и гадать когда и кто раздавит, — с торжеством и презрением закончил я.
— Послушай ты, мокрица, захлебываешься от радости что твоего любовничка спасли, да и сам ты увернулся. Напрасно. Рано радуешься. Я выйду отсюда, и вам всем мало места будет.
— Ты так и не понял, — спокойно парировал я, — Ты. Ничего. Не сможешь. Сделать. — Произнес я. — Адвокаты тоже люди… У всех свои проблемы. Да и знаешь ли держать деньги на обезличенных счетах весьма опасно.
Линдт застыл в шоке. А я осклабился самой гадкой из ухмылок, всматриваясь в него как в пришпиленное насекомое.
— Блеф.
Ухмылка стала еще шире.
— Никогда не видел еще живого покойника, — весело ответил я.
— Мразь! Думаешь, сделал меня, и я сейчас начну трястись от страха? Вот тебе! — и он продемонстрировал жест — четыре пальца, — Запомни, синтское дерьмо: я не ты. Никогда я не стану скулящим червем. Я не боюсь смерти.
Я согласно кивнул.
— Ни смерти, ни позора, никого и ничего. Поэтому так долго продержались. Но всему приходит конец. Прощайте.
И я встав, стремительно вышел. Если начал блефовать, нельзя останавливаться. Теперь главное не промахнуться с фамилией. Блэкмор назвал эти девять фамилий, и я успел одним глазом глянуть общеизвестную инфу о них…
Два адвоката Линдта переговаривались между собой, демонстрируя презрение окружающим плебеям. Когда я подошел, меня удостоили взгляда «Что это?»
— Господину Морисону НЕ УГОДНО, чтобы вы продолжали представлять интересы Линдта, — тихо произнес я, глядя в глаза старшему.
Тот не смог полностью скрыть удивление и переглянулся с партнером. Бросив многозначительный взгляд на второго, я отошел.
Наглый, тупой блеф. Но азарт подсказывал: так надо, так правильно. Адвокаты не стали задавать вопросов, отчасти не успели, отчасти поостереглись. Значит из девяти анцесторов я выбрал правильную фамилию. Отойдя, я стоял почти отвернувшись, следя за адвокатами в блеклом отражении на дверях. Старший, надев блокатор голоса набрал кого-то, произнес несколько фраз, пауза, он опять переглядывается с напарником и переспрашивает. Оба адвоката смотрят в мою сторону, разговор не окончен, наконец, старший получает какие-то указания, и неосознанно кивает. Удивленно и озадаченно переговаривается с младшим, они разворачиваются и… уходят.
Уходят!!!
Я был готов ржать в голос, празднуя победу. И тут Линд показался из дверей допросной комнаты, адвокаты и клиент оказались лицом к лицу. Обмен взглядами, старший начал что-то мямлить, но бывший «без» всё понял по их лицам, его взгляд находит меня, и я скалюсь в ответ. Так, рано радоваться, главное чтобы плы не выпустили его. Но Робинсон не дурак, видя, что адвокаты «спрыгнули», он официальным тоном сообщил, что ввиду открывшихся обстоятельств настаивает на задержании. Ему никто не возразил. Линдта отвели в камеру, а взвинченный старший инспектор подошел ко мне.
— ФальКа, что вы сделали? — нервно спросил он.
— Ничего. Пара фраз. Всего лишь пара фраз.
— Вы действительно почистили его счета?
— Когда бы я успел? Кстати, пока они все не очухались, обыскивайте дом, вскрывайте ячейки.
— Вы блефовали? — с ужасом произнес инспектор, — Что вы сказали адвокатам?
— Я могу вам ответить, но чем меньше знаешь, тем крепче спишь.
— Отвечайте.
Я повторил свою фразу и пояснил, что адвокаты перезвонили и посоветовались, а уж после приняли решение.
— Морисон… — устало сказал пол, — У меня в последнее время плохо со слухом и памятью.
— Бывает, — ответил я, всё понимая. — Не теряйте времени. Вдруг передумают.
— Ну да… Если передумают, то в самом лучшем случае меня уволят без пенсии, а в худшем… Ладно.
И он развернулся, на ходу отдавая приказания.
