— Морисон… — устало сказал пол, — У меня в последнее время плохо со слухом и памятью.
— Бывает, — ответил я, всё понимая. — Не теряйте времени. Вдруг передумают.
— Ну да… Если передумают, то в самом лучшем случае меня уволят без пенсии, а в худшем… Ладно.
И он развернулся, на ходу отдавая приказания.
Выполнил ли я приказание лорда Викена? Не совсем. Без комментариев наш с Линдтом разговор не покажешь в масс-медиа. Но с другой стороны, я заставил адвокатов бросить его. Жаль пока не ясно «сдали» хозяева Линдта или придут в себя и возьмутся за Робинсона по новой. Так же маловероятно, что плам удастся быстро найти компромат — бывший «без» умен и осторожен, он не будет держать на виду оружие против себя. Короче, этот этаж Лабиринта пройден успешно, но неизвестно, что нас ждет на следующем.
Я вернулся в больницу и застал лорда Викена сидящим у регенератора, врач и мне разрешила ненадолго зайти в бокс.
Голова ВикА была над раствором… изможденный, бледный, не похожий на себя. Судьба моя, испугался вдруг я, неужели он не выживет, и я запомню его таким? Нет. Нет! Он сильный он со всем справится!!! Хотелось плакать от невозможности хоть в чём-то ему помочь.
— ФальКа, хоть ты не раскисай, — устало произнес Викен.
— Извините…
— Рассказывай, получилось что?
Я пересказал все, только не рискнул назвать фамилию Морисона, мало ли кто тут пишет наш разговор.
— М-да… Или грудь в крестах или голова в кустах… Ну, подождем.
Не совсем понятная поговорка опять вернула мои мысли к ВикА, ведь от него я их слышал чуть ли не каждый день, интуитивно догадываясь о значении. Услышу ли еще? Регенератор тихо пощелкивал и шипел, врач за стеклом хмурила брови, давая понять, что посетителям пора убираться.
— Возвращайся, ВикА, — попросил я про себя и вышел.
Журналисты дежурили за оградой больницы, пора с ними пообщаться, а так же не мешало бы добраться до своего флаера. Пока ждал людей Робинсона, отвечал на вопросы, в протянутые сквозь прутья ограды микрофоны. Вот ведь странно, техника пишет всё и с большого расстояния, отсекая шумы, но нет, микрофон обязательно надо сунуть под нос — традиция.
— Что вы можете сказать о происшедшем?
— Что осталось за кадром? Вы знаете, что осталось за кадром? Расскажите!
— Викен-Алани жив? В каком он состоянии?
— Какова роль лорда Викена в спасении сына?
— Вы действительно не будете официально реагировать на похищение и нанесение вреда? А если он умрет?
Стервятники… Бездушные стервятники…
— Как официальный представитель Cинто, — начал я, журналисты притихли, — я хочу поблагодарить старшего инспектора Робинсона и спецотдел по борьбе с похищениями людей за высокий профессионализм и успешную работу. Хочу выразить надежду, что в этот раз полиции удастся найти не только исполнителей, но и руководителей преступной группировки и мой коллега станет последней жертвой этих преступников.
— Как он?
— Не обсуждается, — стандартно ответил я.
— Вы ненавидите нас? — крикнул кто-то в надежде, что услышит «Не обсуждается»
Я удивленно-насмешливо поискал глазами крикнувшего.
— Странные у вас вопросы. Кого нас? Вы что, представитель Бездушных?
— Так что осталось за кадром?
Если бы я еще знал о чем спрашивают…
— Говоря о поимке главарей, вы имели в виду арест Дерека Линдта?
— Я имел в виду, что верю в профессионализм полицейских и успешное завершение следствия, а комментировать его ход я абсолютно не вправе.
— Что делал лорд Викен во время операции? Какова его роль?
— Лорд Викен прибыл как частное лицо, зарегистрировался в посольстве, и на этом наше общение завершилось. Так что мне нечего обсуждать.
— Так вы не будете делать официальных заявлений?
— Я его уже сделал, вы невнимательны.
— Вы поблагодарили полицейских. А каково ваше отношение к преступлению, ведь пострадал близкий вам человек.
— Не обсуждается.
Наконец, показался полицейский флаер и я оставил галдящую толпу «профессионалов». На повестке еще один серьезный вопрос — надзоровец Гас Дадли. Он допустил на территорию острова похитителей, а после выражал активное недовольство моим свободным перемещением. Мразь. Да, дипломаты покидают гетто только с сопровождением, якобы для их же безопасности, а в реальности — чтобы не лезли куда не надо и не встречались с кем им надо.
Забрав флаер с покинутого островка, я прямиком отправился на «работу». Сегодня четверг, значит посиделки у посла Эбанденс. Мы с ВикА бывали на них не часто, но не так уж и редко чтобы мое появление было воспринято с удивлением. Встретили меня с оживлением и принялись расспрашивать. Рассказал, многое. А главное, заставил задуматься над самим фактом похищения в гетто, красочно обрисовав ситуацию. Нам твердили, что в обмен на нашу беспомощность нам дают безопасность — нагло врали. Три машины и не на побережье, а в сердце гетто: пришли неизвестно откуда и ушли в никуда. Что мешало им выпустить пару ракет по какому-нибудь домику? Послы и сами задумывались над такой перспективой, но что делать не знали.
— Вы думаете, замена Дадли что-то изменит? А усиление мер безопасности не удушит нас окончательно?
— Удушит нас окончательно? Что вы имеете в виду? Что нам отключат общеновостные каналы? Или что не будут выпускать с острова даже с эскортом? Куда дальше душить? Скажите? А Дадли… Господа, либо он не профессионал и опасен нам, прежде всего своим невежеством, либо он был в сговоре с преступниками, что делает его еще более опасным. Третьего не дано.
У всех накопились личные счета к надзоровцу и дипломаты увидели реальную возможность избавиться от него.
— Не будем ли мы к незнакомому злу стремиться? — пробубнел под нос старый перестраховщик с Дезерт. Ну да, бывший вояка тихо доживал на спокойной должности, ему уже ничего не было нужно, а вот остальным.
— Вы будете подавать жалобу? Куда? — поинтересовался посол Силура.
— В министерство иностранных дел, в прокуратуру и в гражданский суд как частное лицо против чиновника, — с улыбкой закончил я.
Глаза у собеседников загорелись — министерство, прокуратура это не самые перспективные варианты, а вот суд… Халатность-то налицо…
— Господа, надеюсь мое заявление в министерство будет не единственным, — произнес я. Мне молча покивали.
— Только учтите Фальк-Карааба, вроде бы Пригожины спелись с Дадли, и если они начнут его защищать, то у нас тут вместо организованного бунта будет междоусобица.
Я кивнул,
— Поэтому, господа я вас покидаю до срока.
