Из-за угла коридора на меня с визгом вылетает какая-то старуха с иззубренным кухонным ножом.
Воздушный кулак отбрасывает её к стене, а «маузер» выплёвывает две пули — одна в голову, вторая в сердце.
Спускаюсь по разбитой лестнице на первый этаж, рядом скатывается отрубленная голова старухи.
Отрубить голову. Да, именно. Самое надёжное средство в борьбе хоть с тварями,
Перед выходом ко мне спиной стоит ещё один… одна тварь. Женская фигура, пальто до пят, собранные в тугой узел на затылке грязно-рыжие волосы.
— Уходи, — шипящим голосом говорит тварь, поднимая руку и проводя ею по волосам. — Уходи, и я тебя не трону.
Молча нацеливаю пистолет ей в затылок… И в тот же момент она одним рывком распускает волосы и буквально тает в воздухе.
Пальто оседает на заваленный опавшими листьями пол…
Лёгкое колебание воздуха, мгновенно ставлю барьер слева от себя, и он тотчас же содрогается от удара. Бросаю «тройной клинок» — два лезвия в облаке пыли и щепок пробивают бревенчатую стену, а ещё одно влетает в дверной проём на кухню и с грохотом крушит что-то в другой комнате.
В воздухе остаётся лёгкий смазанный след из капелек чёрной маслянистой жидкости.
Ещё порыв воздуха.
Пригнуться. Шаг назад. Отклонить корпус вправо. Удар ногой — сапог бьёт по чему-то мягкому.
Блок снизу, выстрел перед собой.
Прямо из воздуха выплёскивается харз. Воздух разрывает вопль, полный боли.
Ещё удар ногой. Опавшие листья передо мной разлетаются в стороны, а стена содрогается от удара.
В треске серебристых искорок тает невидимость скорчившейся на полу твари.
На человека она или оно уже похоже слабо — бледная морщинистая кожа, глубоко запавшие глаза с чёрными белками и алыми точками зрачков. Пасть, полная острых зубов; увенчанные внушительного вида когтями длинные тонкие пальцы.
Из раны чуть ниже левой ключицы вытекает харз.
— Как… — хрипит монстр. — Как у тебя… Кто ты такой?!
Спокойно иду вперёд, не сводя взгляда с твари.
Та попыталась рвануть в сторону, но ещё один «воздушный кулак» отбрасывает её обратно.
Замерцала одна из выбитых на стволе «маузера» рун — «кауна», «факел». Пистолет выплюнул пулю, и под дивный аккомпанемент взвывшей от боли твари, на пол упала её левая рука, оторванная в плече.
Монстр вскочил на ноги, рванул на меня, замахиваясь оставшейся рукой…
Перехватить, заблокировать и выкрутить. Тварь сильна — сильнее обычного человека, но я — ещё сильнее.
Удар левым предплечьем ломает твари руку в локте. Пинок под колено, и ещё один удар ногой — в плечо, ломая кости и там. Шипящая от боли тварь валится на пол.
Ещё один удар — подошвой сапога — перебивает ей пальцы.
Хватаю монстра за волосы и тащу прочь из дома. Та шипит, рычит, сучит ногами, но ничего сделать не может — слабовата… Пока что слабовата. Если дать время — станет намного опаснее и справится с ней будет уже не так и просто — демон в ней сидит пусть и мелкий, но посильнее, чем в тех двоих…
— Отпусти меня! Отпусти! — голос твари снова становится похожим на человеческий, да и она сама становится более-менее похожа на человека — женщину лет тридцати. — Госпожа этого так не оста…
Остановился. Ударом ноги сломал ей челюсть и выбил часть зубов, а затем потащил дальше.
Выволок на крыльцо и пинком сбросил её вниз по ступеням. Тварь прокатилась по ним, пересчитав себе рёбра, попыталась вскочить… И тут же рухнула обратно, придавленная изгоняюшей печатью.
На земле высветился голубоватый магический круг со вписанной в него колдовской схемой экзорцизма, а затем корчащееся тело твари вспыхнуло всё тем же голубоватым пламенем.
Когда утихли вопли, я подошёл ближе и пинком отшвырнул лежащий в груде пепла череп.
— Это не ваш дом, — сказал я.
…Схватился за голову, но разрывающая череп боль была ерундой по сравнению с накатывающими волнами тоски и отчаяния.
Я почти наяву ощущал боль и горечь от потери всей своей семьи, и это было самое страшное, что я только испытывал в жизни.
Не страшно, если я умру. Не страшно, даже если мы все умрём, но сражаясь бок о бок. Страшно — остаться одному, зная, что только ты во всём и виноват.
От этого чувства хотелось взвыть, но я лишь глухо зарычал, махом оделся и буквально вылетел во внутренний двор, подскочив к висящей на перекладине груше для отработки ударов.
Я бил по ней снова и снова, и снова, и снова, пока из-под содранной на костяшках кожи не начала капать кровь. Тяжело дыша, осел на колени прямо на стылую землю, опустил голову… и резко дёрнулся, когда кто-то положил мне руку на плечо.
Одетая в одну только ночную рубаху Хильда присела передо мной, перебрасывая собранные в хвост волосы на грудь.
— Конрад, что стряслось? — мягко — необычно мягко для неё — спросила меня сестра.
Её лицо в тусклом свете уличного масляного фонаря казалось неестественно бледным…
Мгновение, я вижу перед собой Хильду — постаревшую на много лет, худую, бледную и измождённую, с погасшим взглядом алых глаз с вертикальным зрачком.
— Что случилось, Конрад?
Вилли умрёт через год-два. Вскоре погибнет дядя. Хильда возненавидит меня и уйдёт. Через двадцать лет мы встретимся снова только для того, чтобы я пустил ей пулю в лоб.
И всё это — моя вина.
— Я не смогу вас спасти… — прошептал я. — Никого из вас…
— Что ты видишь? — пристально глядя в глаза спросила сестра, а затем слегка встряхнула меня за плечи. — Что. Ты. Видишь?
Я молчал. Хильда сидела, пристально глядя на меня и ожидая ответа.
Но его не было.
— Подожди, я сейчас приду.
Девушка встала, зашла в дом, а затем вернулась с баночкой заживляющей мази и принялась аккуратно обрабатывать мои раны.
— Год-два, — тихо сказал я. — И Вилли погибнет. Ты возненавидишь меня, обвинив, что между тобой и ею, я выбрал тебя. Уйдёшь из дому. Скоро погибнет дядя… Наверное, не выдержав всего этого. Спустя много лет мы с тобой встретимся снова. И тогда я убью тебя.
— Этого нет, Конрад. Это просто виде…
— Твою мать, да это не просто видения!! — неожиданно взорвался я, вырывая свои руки из рук Хильды. — Всё, что произошло за последние недели… Я видел всё это!
— Но всё ли произошло так, как ты это видел? — тихо спросила сестра.
Она была права. Наша вроде как не самая сообразительная и где не надо дохрена энергичная Хильда была тысячу раз права.
Я и правда видел совершенно другие вещи. Вещи, события, что произошли бы, если бы я НЕ стал вмешиваться.
Но я вмешался.
И изменил будущее. Непредсказуемо, временами страшно, но всё же изменил.
Но сейчас тоска и отчаяние почти полностью парализовали мой вроде как весь такой из себя рациональный мозг…
— Конрад, послушай, — сестра взяла меня за руки. — Я верю, что если ты видишь будущее, то сможешь его изменить. Я верю, и ты верь. И в себя верь, что сможешь всё исправить. Ну, или если не хочешь верить в себя — верь в меня. В безбашенную, драчливую, глупую Хильду, которая так же глупо верит, что её брату всё по плечу. Понимаешь, нет? Я никогда не смогу тебя возненавидеть, а если когда-то и скажу такое… то, значит, я совру.
Сестра обняла меня и крепко сжала в объятиях, а я обнял её в ответ.
— Прорвёмся, Конрад, — Хильда уткнулась мне в плечо. — Кровь за кровь, брат, кровь за кровь… У нас есть только мы, и плевать на всех.
— Я не хочу вас терять… — прошептал я. — И я пойду на всё, чтобы этого не произошло…
Темнота около забора сгустилась и оскалилась зубастой пастью; блеснула пара алых огоньков.
Едиными, Конрад. Снова едиными.
Я слегка кивнул.
Пусть так. Пусть это будет платой, а затем я сам пущу себе пулю в висок.
Один умрёт — трое останутся. Честный размен. Я готов к такому.
