— Это ништяк, мэн… значит, будем жить. На троих хватит её. Да, мощная «душа», таких я ещё не видел…
И ползёт «свободовец» к лежащему пластом Философу, и уже вижу я, что последние часы доживает парень и дышит через раз, и не только из носа и рта кровь шла, а даже как будто из глаз. Расстегнул Фельдшер молнии на его костюме, приложил «душу» к впалой, бледной груди, придавил артефакт к коже. С силой прижать его надо, но сил, видно, не осталось, и потому навалился «фримен» своим весом, надавил локтем…
«Душа» — артефакт мягкий, упругий. На ощупь — мячик резиновый. А в прозрачной зелёной глубине, если сдавить пальцами, искорки бегают, и такое ощущение, словно в руке по костям лёгкий холодок разбегается. Фонит «душа» немного, поэтому долго держать его не след, и без того в Зоне навалом источников, откуда может сталкер нацеплять радиации. Однако в некоторых случаях совершенно необходима эта штука.
Сама по себе «душа» не лечит, это не «светляк» и не «чёрное сердце», которое всего несколько раз за всё время находили. Нет в этом арте целебной силы, «ботаники» давно это выяснили, но… что-то она такое делает, от чего организм разом высвобождает часть резервов и начинает буквально «пахать» на сверхскоростных оборотах. Даже раны зарастают… нужно только крепко сдавить «душу» и прижать её к коже. Единственно, часто этой штукой пользоваться нельзя, иначе организм на износ пойдёт.
Ересь с громким, захлёбывающимся взрёвом втянул в себя воздух, выгнулся, но Фельдшер придавил артефакт к его груди ещё сильней, и в сдавленном шарике «души» начали ярко, в ритме бьющегося сердца, мерцать жёлтые вспышки.
— Врёшь… не помрёшь, — кивнул «фримен». — Сейчас, брат, поставит тебя на ноги эта штукенция.
Философ открыл глаза, начал громко, хрипло кашлять, выплёвывая сгустки крови, и вдруг задышал свободно, не захлебываясь.
— Лежи, не рыпайся… не всё ещё. — Фельдшер чуть ослабил нажим, и я увидел, как заметно побледнел изумруд «души», словно вытекла из него яркая, насыщенная зелень.
— Х-холодно, мля… — простонал Философ. — Чё за фигня…
— Не выражайся, брат. Эта фигня тебя с того света тащит. Потерпи чутка… во-от, теперь порядок. Полежи.
Фельдшер убрал артефакт, и на бледной коже осталось размытое лиловое пятно.
— Больно, ё…
— Ништяк. Зато живой. — «Свободовец» пошел ко мне.
— Эй, ты бы сначала себе… — попытался я протестовать, но «фримен» уже расстегнул мою «Кольчугу».
— Больной, не вякайте. Самолечение чревато последствиями.
От прикосновения артефакта глубоко по мышцам, по костям разбежался мороз, сразу стало холодно, хотя от самой «души» кожу начало жечь. Холод побежал по сосудам, защекотало в горле. Голова закружилась, захотелось спать, но слабость и тошнота отступили. Сердце гулко стукнуло, и вдруг начало работать размеренно, сильно.
— Всё, Фельдшер, хорош… себе оставь.
— Не боись. Я себя не обижу… да мне и по рукам уже пошло немного.
Когда «свободовец» приложил «душу» к себе, она уже совсем потеряла цвет и хрустела, словно плёнка от сухпайков. Однако сил артефакта всё же хватило на то, чтобы глаза Фельдшера посветлели, а с лица сошла бледность.
И «душа» умерла.
Артефакт развалился сотнями тонких прозрачных листков, тут же подхваченных ветром. «Одноразовый» он в отличие от всех прочих штуковин Зоны, и не покупает его никто, кроме самих сталкеров, — опять-таки, это единственный из всех известных артов, который не живёт вне аномальных территорий. Оттого, кстати, так его и назвали, раньше он был «душой Зоны». И силу потеряв, уже не восстанавливается, как живучий и безумно дорогой «светляк».
Но хоть и не очень редкий, хоть и на «один раз», но артефакт этот оказался в нужном месте и в нужное время. Вместе с вырванным листком лабораторного журнала, и пусть не было видно на сухой траве следов, я уже понимал, что наведалась к костру та самая, что спасла нас от иллюза и помогла в перестрелке.
Потому что на детском рисунке широко, довольно улыбалась девочка в чёрном платье, в руках-граблях которой был выведен зелёный кружок. И стояла она у дымящего костра, возле которого лежали три человечка. А вокруг, по краю рисунка, что-то на собак отдалённо похожее с пустыми, безглазыми мордами. Штук десять. И все сидят.
— Глюк ночью заявлялся, — уверенно сказал Фельдшер. — Причём тот же самый, что и в прошлые разы. И сдаётся мне, эти собаки или с ним… ней были, или же она их к нам не подпустила, пока мы в отрубе валялись. Вот что, Фреон. Давай колись. Что-то мне кажется, что ты в курсе, кто нас бережёт.
— Когда кажется, молиться надо. Веришь, не больше твоего понимаю.
— Это точно мёртвая Хип приходила… она меня и после смерти охраняет, — прошептал Философ. — Это Хип… она ещё с Болот за нами ходит.
— Значит, не понимаешь… — крякнул Фельдшер, полез в карман. — Тогда держи ещё. Это на покойниках со стройки лежало. Придержал я тогда эту бумаженцию. Не хотел, чтоб ты опять замкнулся и молчал часами.
«Фримен» достал вчетверо сложенный листок бумаги и передал мне.
Опять рисунок. Большой квадрат с окошками, в них люди-овалы со спичками рук-ног. Зато оружие прорисовано чётко: видно, где автомат, где винтовка, и всё стреляет — огоньки красными кистями, чёрточки летящих пуль. А возле квадрата-стройки три безголовых человечка, зачирканных красным карандашом. И всё та же девчонка в чёрном треугольном платье, но на этот раз «злая» — зубы оскалены, волосы дыбом. Руками машет возле тех, безголовых.
И мысль у меня вдруг. Дикая, страшная.
Видно, давно она у меня зрела, да только сейчас и тюкнула в темечко.
— Фреон… я ведь из местной сети архивы сообщений и новостей поднял. Не нашли ни Хип, ни её мужика. Ни одного трупа «долганы» не надыбали, даже своих. Кровища, мутанты побитые, лоскуты от комбезов, куски костей и раздолбанное оружие…
Значит, и «свободный» о том же подумал… но нет. Вряд ли может такое быть.
— После «карусели» человека можно в горсть собрать, — буркнул я. — Говорят, цепанул всю группу недобитый контролёр, силёнок ему не хватило зомбировать всех, вот и загнал ребят в аномалии. Хитрая сволочь.
Я вздохнул и поднялся с земли, удивляясь тому, что уже почти не штормит.
— У Луня, да и Хип детекторы были отличные, самой последней модели, из тех, что к ПМК подключаются. Они и успели дать сигнал в сетку, что в «карусель» их хозяева зашли, после чего, понятное дело, отрубились. У «долганов» в это же время ПМК из сети тоже разом пропали. Что можно подумать?
— Жаль… ну а вдруг?
— Вдруг только в сказках бывает. Собирайся, анархия, пошли до хаты. Нет здесь выхода. Ересь, то — же подъём. Разлёживаться в «Схроне» будешь.
