— В конце концов, мы же не отморозки какие, чтоб сразу стрельбу начинать. Хотя… Это было бы куда легче, чем трепаться.
— Нет, тут я с тобой согласен, — сказал Иван Иванович, промокнув губы салфеткой, — нужно разговаривать.
— Хорошо, — сказал Александр, вставая с кресла. — Я думаю, сегодня на этом мы и остановимся. Как говорится, утро вечера мудренее. Выспимся, а там, на свежую голову, и мысли свежие будут.
Игорь кивнул, чувствуя, что голова начала тяжелеть.
Как хозяин дома Морозов взял на себя обязанность проводить гостя в приготовленную комнату. Лида уже постелила там свежие простыни, и о ее присутствии напоминал только включенный ночник.
«Молодец, сестренка», — в очередной раз мелькнуло в голове.
Игорь оставил Ивана Ивановича в спальне, а сам спустился к друзьям.
Все так же сидели в кабинете, уже разморенные от усталости и отпустившего напряжения. В комнате царило молчание.
Морозов-младший вошел, постоял у дверей, размышляя, и вдруг заявил:
— Ребята, я развожусь. — Никто не ответил. Только Вязников тяжело вздохнул. Игорь обратился к Полянскому: — Миша, оформляй бумаги. Будь так любезен. Достала меня такая жизнь, когда больше помощи дождешься от родной сестры, чем от любимой женщины!
Миша покрутил головой, словно консультируясь у друзей, и согласился.
— Как скажешь, — коротко сказал он.
Вязников нахмурился и сжал челюсти. «Сейчас будет фитиля вставлять», — подумал Игорь. И отчасти был прав. Не то чтобы Александр был ярый противник разводов. Нет. Просто он считал это крайним средством. Когда никакие другие лекарства, кроме хирургического скальпеля, уже не помогают.
— Я не думал, что у тебя все так плохо, — очень спокойно сказал Саша.
— Все куда хуже, чем ты можешь себе представить, — дрогнувшим голосом сказал Морозов. Подленькое и дрожащее, слабенькое и сопливое протестовало всеми силами против крутых перемен. Игорь глубоко вздохнул и поднял высоко подбородок. Следовало выдрать с корнем гаденький страх остаться в одиночестве и жить дальше. «Жить дальше!» — чуть не выкрикнул Морозов.
— А Ромка? Она же не сможет его воспитать, — сказал Вязников.
Игорь удивился, он ждал длинного разговора, но не такого оборота.
— Ты что, Саша? Ромка останется со мной. Только так. Ты меня пугаешь…
Вязников помассировал виски.
— Да, слушай, наверное, я слегка устал. Не люблю, когда ножом по живому.
— Кто же любит, когда по живому, — согласился Игорь. — Но ты знаешь, что говорили древнегреческие доктора?
— Нет.
— Где гноится, удаляй! А я все-таки хирург.
— Да, но не допускать же до такого…
— В медицине есть вполне логичное понятие. Запущенный случай. Я просто запустил… процесс. Или с самого начала что-то делал не так.
Вязников развел руками:
— Пойдемте-ка спать, ребята. Утро вечера мудренее.
Уже перед тем как закрыть дверь, Игорь с Валерой услышали последние слова Вязникова:
— И… будьте осторожны…
Игорь попрощался с Валерой и сел в зале. Через окно заглядывала луна. Вокруг лежали гости, кто где.
В углу завозились. Морозов с удивлением обнаружил сына.
— Чего не у себя? — шепотом спросил Игорь.
— Да вот, — пожал плечами Рома, — так получилось.
На нем были только брюки. Где-то в полумраке угадывалась обнаженная женская фигурка, зябко кутавшаяся в плед.
— Пошли, разговор есть, — сказал Морозов. — Только девушку укрой получше.
Решение поговорить с сыном Игорь принял спонтанно. Он еще точно не знал, как будет объяснять причину развода, но знал, что эта беседа важна, очень важна.
Младший Морозов сел на диван, пригладил взлохмаченные волосы.
Игорь помялся, не зная, с чего начать, потом вздохнул и пошел напрямую:
— Я принял решение, что не хочу больше жить с Полиной.
Рома не сразу понял, что сказал ему отец. Подросток растерянно захлопал ресницами, но затем собрался и спросил:
— Почему? — спокойно, без истерик.
— Потому что мы с мамой не можем прийти к согласию. Мама считает, что в семье должна быть главной она. А я считаю, что в семье главный — мужчина. Это очень важно, сынок.
Дом Вязниковых
— Знакомьтесь, — сделал неопределенный жест Иван Иванович, представляя высокого, бритого на-лысо человека в сером плаще. — Это Сергей Васильевич. Очень хороший мой знакомый. Будет говорить. Он в курсе дела.
Мужчины стояли в прихожей дома Вязниковых Иван Иванович привычно снял спортивную куртку и повесил ее в платяной шкаф. Вязников удивился, на старике была свежая одежда. «Впрочем, чему я удивляюсь? — подумал Саша. — Наверняка между домом Морозовых и Питером шныряют посыльные, как мыши». Александр пригляделся к спутнику Ивана Ивановича. Гость был полной противоположностью старика. Сергей Васильевич распространял вокруг себя запах дорогого табака и опасности. Он тоже снял обувь, плащ и огляделся.
— Очень приятно, — кивнул Вязников. — Проходите… А вы, Иван Иванович?
— А я поприсутствую. И вы тоже, кстати.
Александр пригласил гостей в кабинет. Спутник Ивана Ивановича на мгновение задержался в гостиной. Пробежался глазами и, одобрительно кивнув головой, последовал за Вязниковым.
— Я правильно понимаю, что речь пойдет о вашей разгромленной конторе? — спросил Сергей Васильевич, сразу приступая к делу.
— Не моей, — поправил гостя Вязников. — Была разгромлена контора Миши Полянского.
— И еще ребенок… — вставил старик.
— Да, какие-то странные расспросы Ромы Морозова, — добавил Саша.
— Это, — Сергей Васильевич повернулся к Ивану Ивановичу, — к делу привязать не получится. По крайней мере прямо. Прямых доказательств, как я понимаю, никаких.
— Да, конечно. — Иван Иванович сел в кресло. — Тут, как я и говорил, дело значительно более веселое. Ты ведь мой партнер, Сережа, потому, собственно, я тебя и позвал.
— Ну ладно, Иваныч, партнер не партнер, а все одно бы приехал. Ты ж сам понимаешь.
— Понимаю, — кивнул Иван Иванович. — И очень это ценю. Но сейчас ты действуешь не как мой друг, а как партнер. Деловой партнер. Потому что проблема касается нашего с тобой дела. Видишь ли, господин Рогожин имеет откровенные притязания на нашу с тобой собственность. На ту нишу, которую мы занимаем.
— Даже так? — удивился рогожинскому нахальству Сергей.
— Именно так, нишу, и никак не меньше. Очень нахрапистый молодой человек. И погром конторы Полянского — это только первая ласточка. Просто он с них начал.
— Так, может быть… — с надеждой в голосе начал Сергей Васильевич.
— Сережа… — осуждающе начал Иван Иванович. — Ты меня удивляешь.
