что я могу для тебя сделать.* * *
Несколько часов спустя я находился в Храме. Компанию мне составлял Ринианд.
— Уж извини, Дэмиен, но при всём нашем к тебе уважении одного я тут тебя не оставлю. Не положено.
— Всё в порядке, так даже лучше, — кивнул я, — Вариликус с большей вероятностью откликнется на мой зов, если при этом рядом будет искренне верующий последователь.
Пожав плечами, Ринианд указал на подушку, которая лежала в дальнем левом углу Храма. Благодарно кивнув, я занял указанное место и медленно начал погружать себя в транс. Уже в полудрёме я ощутил, что с непривычки падаю, но кто-то бережно меня подхватил…
* * *
Когда я раскрыл глаза, то увидел, что нахожусь около озера. Здесь в самом разгаре было цветение деревьев, было уже тепло, но ещё свежо… такая погода бывает, когда апрель передает маю эстафету.
— А вот и ты пожаловал, — удовлетворенно сказал кто-то. Я обернулся — и увидел Вариликуса, лежащего в гамаке и потихоньку качающегося.
— Ты… меня ждал? — удивлённо спросил я.
— Конечно, — хмыкнул тот, — когда герой совершает труд, он всегда является просить награды за проделанную работу. А работу ты проделал немалую, что и говорить.
— Да не нужна мне никакая награда, — сердито сказал я, — я не стану требовать награду за то, что на моём месте сделал бы каждый.
— Да я знаю, — лукаво улыбнувшись, сказал Вариликус, — просто у тебя в такие моменты такое искренне-сердитое выражение лица, что просто грех тебя чуточку не подразнить.
— К тебе, наверное, в последнее время слишком часто заходил в гости Аорташ, — мрачно хмыкнув, сказал я.
— И как это надо понимать? — спросил кто-то меня сзади знакомым голосом, одновременно положив руку на плечо.
— Потому что раньше я не замечал за Вариликусом такой потребности играть на чужих нервах, какая имеется у тебя, мой покровитель, — спокойно ответил я, — я, между прочим, тут стараюсь, чтобы моя миссия увенчалась успехом, переживаю, ночей не сплю, а вы…
— Хам, — спокойно констатировал Аорташ, — за такое обращение с любой бог тебя бы очень серьёзно наказал… Ну да что поделать, я всех своих детей люблю, родных или приёмных, — с этими словами он, погладив меня по голове, соизволил появиться в поле моего зрения, — что же до игры на нервах: только на нервах таких, как ты и играют. Просто расслабься и делай своё дело с ответственностью, но без фанатизма.
Взгляд альбиноса затуманился. Как видно, его настигли собственные далёкие воспоминания.
— И мы когда-то были смертными, Дэмиен. Как ты можешь догадаться, одними из самых выдающихся в своём роде, за что были возвеличены подобным образом в посмертии. И мы тоже искренне радели, страдали, переживали за то, что мы делаем, за то, для кого мы это делаем, за то, получится ли у нас задуманное. И когда мы умерли, то обнаружили презабавнейшую вещь. С нашей смертью в мире не поменялось ничего. Нашлись новые возмутители спокойствия, которым обычная жизнь была не по нутру. Нашлись и герои, усмирившие их и получившие благодарность и память в поколениях. Жизнь идёт своим чередом, и так будет до тех пор, пока нерушимы скрепы этого мира. Не справишься ты — на твоё место встанут другие. Даже если тебе кажется, что нет того, кто мог бы занять твоё место, знай: он всегда есть. Просто он не проявит себя до тех пор, пока в том не возникнет великой нужды.
— Ладно, хватит всей этой философии, — зевнув, сказал Вариликус, — ко мне-то ты зачем пожаловал, коли награда тебе не нужна.
— Я хотел попросить, — запнувшись, сказал я, — об одном знании. Знании магии воды.
— В самом деле? — спросил Вариликус, — и о каком же именно?
— Мне и моим товарищам удалось убедить Ринианда пойти с нами. Беда в том, что время сейчас работает против нас, нам нужно как можно скорее вернуться, учитывая, что нам ещё и до обелисков добираться. Я хотел просить у тебя знания о том, как можно телепортировать через воду.
— Хорошенькую же ты награду себе выбрал, — Вариликус даже привстал со своего гамака, почёсывая затылок, — да только знание это не совсем и знание, если уж на то пошло. Это, выражаясь, понятным языком, специализация. Как тебе известно, подавляющее большинство магов овладевают только одной, что, собственно, и означает, что он постиг мастерскую её ступень. Мастера магии огня, например, ветви разрушения, овладевая дезинтегрирующим пламенем, строго выбирают, что именно оно будет сжигать бесследно. Металл? Дерево? Камни? Живую плоть? Чужую силу воли?
Я поморщился. Неприятно было вспоминать тот эпизод, когда моё собственное Злое Эго едва не перечеркнуло всё.
— Конечно, — продолжил Вариликус, — а ты как думал? Стал мастером и всё, все возможности высшей магии стали тебе доступны? Мастера лекари, например, иногда отказываются от возможности лечить мозг ради способности исцелять прочие ранения одним касанием. Мало кто из водников-разрушителей прельщался способностью превращаться в образ водяного или ледяного существа. Гораздо чаще они либо совершенствовали способности призыва и творения, чтобы удерживать большее количество духов/големов под контролем, либо учились творить своеобразную водно-ледяную броню, которая защитит тело от любого повреждения. К чему я это, собственно, веду?
— Твой дар помог тебе овладеть многими специализациями настолько оптимально, насколько это возможно. Но он же после своей пропажи сыграл с тобой и злую шутку: твой мозг полностью, если так можно выразиться, укомплектован специализациями магии воды. Ты умеешь лечить мозг, ты умеешь превращаться в водяной образ — да, не смотри на меня так недоверчиво, то, что у тебя это плохо получается, не означает, что делать этого ты не можешь. И тебе доступна Магия слёз. Твой ум уже нагружен до предела. И если мне придётся вдохнуть в тебя еще и подобное знание — то только за счёт чего-то другого. И речь даже не о магии. Освоив специализацию единожды, отказаться от неё нельзя. Она оставляет отпечаток в душе мага, и даже принудительно опустошив память от одной специализации, другой её уже не наполнить. Поэтому жертвовать придётся другим… способностью любить, сопереживать, сострадать, понимать,
