кивнула, но ничего не ответила, потому что закусила себе губу, чтобы не расплакаться. Она завела двигатель и поплыла к Левиафану. Она уже не сомневалась, что Руди вляпался в историю. Только бы был жив!
Темнота была кромешной! Фонарь, который стоял на полу, разбился, его чем-то завалило. Достать ручной фонарик не получалось. Экзоскелет зажало, он даже не мог дотянуться до кнопки отключения, чтобы освободить руки. Никитка пошевелил головой. Ей ничего не мешало и ничего её не касалось. Это было хорошо. Значит, она цела. А то у него были сомнения. Когда всё рушилось, когда наступила темнота, он совершенно дезориентировался и уже ни в чём не был уверен. Мог получить по голове, мог быть без сознания, просто теперь не помнил об этом. Сбоку послышался шорох.
– Сан Саныч, ты? – почему-то шёпотом сказал Никитка, но в полной тишине и это показалось оглушительным.
– Жив? – спросил Сан Саныч, вместо того, чтобы ответить.
– Жив, а ты как? – спросил Никитка.
– Вроде в порядке, но немного привалило. Понять не могу пока что делать. Тьма кромешная, – ответил Сан Саныч.
– Та же история, – сказал Никитка, – ты до фонарика можешь дотянуться?
– Точно, – сказал Сан Саныч и раздалось шевеление.
Судя по звукам, между ними было какое-то препятствие. Они вставали вроде рядом к стене, а теперь, как будто, оказались на удалении. Вспыхнул тусклый свет, и стало понятно, что между ними и в самом деле всё обрушилось, а их раскидало по сторонам. Свет пробивался через щели в обломках, которые завалили большую часть видимого пространства.
– Вот, чёрт! – ругнулся Сан Саныч.
– Что такое? – спросил Никитка.
– Знатно тут всё обрушилось, – донеслось из-за завалов.
– Я, честно говоря, вообще не понимаю, как мы выжили, – сказала Никитка.
– Я сейчас скажу тебе неприятную вещь, – сказал Сан Саныч, – есть шанс, что мы ещё пожалеем, что сразу не умерли.
– Спасибо, Сан Саныч, подбодрил! – сказал Никитка.
Донёсся звук работы приводов экзоскелета и скрежет железа. Потом грохот. Потом всё ещё раз повторилось.
– Сан Саныч, что происходит? – спросил Никитка.
– Пытаюсь немного расчистить пространство вокруг себя. Потом к тебе потихоньку буду пробиваться, потерпи, – ответил Сан Саныч.
Никитка ещё раз попробовал пошевелиться и почувствовал, что левая рука, кажется, немного ходит. Он начал ей двигать в пределах возможного, чтобы понять, что именно ей мешает. Наконец поняв, он постарался надавить под углом на прижимающую её трубу. Та немного поддалась. Он слегка вытащил руку и надавил ей ещё раз, в том же направлении. Труба съехала ещё чуть-чуть. Наконец он смог вытащить руку полностью и у него появилось небольшое пространство для манёвра.
Оттуда где был Сан Саныч, сквозь дыры в завале, иногда пробивался тусклый прыгающий свет от его фонаря. В этом скудном освещении Никитка и пытался понять, что же его окружает. До своего фонаря он по-прежнему не мог дотянуться, потому что он был с правой стороны.
Всё было не так уж и плохо, как ему показалось сначала, в темноте. Несколько металлических труб, составлявших раньше некую решетчатую конструкцию, прижали его к стене, которая оказалась для них непреодолимым препятствием. Завал был не плотным.
Высвободив одну руку, он упёрся ей в трубу, которая прижала его поперёк груди и осторожно надавил. За время разбора завалов он уже понял, что торопиться в этом деле совершенно не стоит. Можно что-то сдвинуть или потревожить и ситуация может заметно ухудшиться, если вообще не произойдёт обрушение. Поэтому он начал действовать очень аккуратно.
Труба была подгнившей, поэтому поддалась. Он медленно, но верно отгибал её от себя, хотя это и требовало приложения всех его сил. Потом он освободил вторую руку и смог, наконец, достать свой фонарь.
Сан Саныч всё это время развивал бурную деятельность, но Никитка отвлёкся и не следил за тем, что он делает, поэтому прозвучавший совсем близко голос оказался для него неожиданностью. У него чуть сердце не остановилось.
– Выбрался? – спросил Сан Саныч.
Никитка резко обернулся и увидел между двумя стальными ржавыми балками улыбающееся лицо.
– Сан Саныч, напугал! – сказал Никитка выдыхая.
– Просит, Никит, – сказал Сан Саныч, – ты тут, я гляжу, тоже время даром не теряешь!
– Стараюсь, но ноги пока прижаты, не успел освободиться, – сказал Никита.
– Главное, что цел! Да и костюмчик, кажется, не пострадал, – сказал Сан Саныч, и его лицо исчезло, после чего, через несколько секунд, вновь донёсся скрежет металла.
Никитка освободился и принялся тоже расчищать завал, стараясь добраться до Сан Саныча. Вскоре они встретились.
– Плохо дело, Никит, – сказал Сан Саныч серьёзно, – там, где была наша еда и вода, ничего не осталось. Всё в лепёшку. А без воды, сам понимаешь, долго ли мы протянем? Проход тоже завалило, да нам туда и не нужно. Чтобы ни случилось, но Левиафан мы там уже не застанем.
– И что же делать? – спросил Никитка, несмотря на плохие новости, стараясь не падать духом.
– Пока есть силы, стараться выбраться наружу. Есть надежда, что тот тоннель лучше сохранился. Стреляли-то со стороны моря. Нужно только этот лист железа побыстрее обойти. Но тут уж как повезёт, – сказала Сан Саныч.
– Надо в дырку посмотреть, что там, с той стороны, происходит, – сказал Никитка.
Дырка была пока под завалом. Лист железа перекрыл её, и сверху его прижало всяким хламом. Без лишних разговоров они приступили к делу. Когда всё лишнее было убрано, Сан Саныч ухватился за лист железа и отшвырнул его в сторону.
– Ого! – Никитка не сдержал возглас, – ты смотри, Сан Саныч!
Сан Саныч, отбросив лист, повернулся и тоже это увидел.
– Дырка, как будто, больше стала, – сказал он.
– Как будто? – удивился Никитка, – да она, будь здоров, расширилась! Надо посветить.
Похоже, что деформация горы очень сильно надавила на этот здоровенный лист железа. Трещина заметно разошлась, и её концы уже не было видно, они уходили в толщу мусора. Благодаря этому, самое широкое место, находящееся в середине, тоже сильно увеличилось. Никитка посветил фонарём сквозь это трещину.
– Ну, что там? – спросил Сан Саныч, которому сзади не было видно.
– Трудно
