сказал я. — Разве Кайзи, Кайзи-Два и Игорь не получили по заслугам?
— Получили. Правосудие здесь не канителится, особенно когда речь идет об активах всей планеты. Сладкую парочку отправили туда, где ей самое место, и теперь она любуется небом в клетку. Младший брат поправляет здоровье и поет как соловей. Он знает, что братьям до него теперь не дотянуться, и, похоже, впервые в жизни счастлив.
— Меня гложет совесть, ведь это по моей вине его хватила кондрашка. Ну да бог с ним. — Я облизал пересохшие губы. — Если Анжелина страдает от жажды так же, как и я, ей необходимо жидкое лекарство.
— Это мы мигом. Вина и пива? Именно в таком порядке? — спросил Боливар.
Мы с Анжелиной кивнули.
Джеймс заказал себе пива.
Мы высоко подняли бокалы.
— Кто-нибудь придумал тост? — спросила Анжелина.
Молчание длилось, пока я не кашлянул. Все посмотрели на меня.
— Разумеется. Он очень простой. За мою семью. И чтобы пропавшие жены поскорее возвращались к своим истосковавшимся мужьям. А еще — за долгую и счастливую жизнь для всех нас и каждого в отдельности.
Мы выпили.
— И за годик отдыха для нас с вашей матушкой, — добавил я.
— Ушам своим не верю, — сказал Боливар.
— Я тоже, — присоединился к нему Джеймс.
— Это правда, — подтвердила Анжелина. — Мы уже давно решили. Никакой работы, зато вдоволь развлечений. На звонки Инскиппа не отвечаем. Специальный корпус, чай, не маленький, сам о себе как-нибудь позаботится. Будем проматывать сбережения и не поддадимся соблазнам пополнить кубышку честным или нечестным путем.
Мальчики изумленно переглянулись. Джеймс булькнул горлом и высказался за обоих:
— А… а через год…
— Почему бы не начать еще один точно такой же? — с чарующей улыбкой спросила Анжелина.
Близнецы посмотрели на меня, я терпеливо кивнул.
— Послушайте меня, ребятки. Я слишком часто спасал Вселенную. Меня избирали президентом, перебрасывали во времени, посылали отражать нашествия чужих рас и грабить бесчисленные банки. И думается мне, настало время почить на лаврах. — Я помолчал секунду-другую. — Впрочем, одно дельце я бы напоследок провернул…
— Никогда! — вспылила Анжелина.
— Ты не так поняла. Я не о жульничестве. Я имею в виду мемуары… Впрочем, никто мне, конечно, не поверит…
— Тогда замаскируй их под беллетристику.
— Правильно! Какая замечательная идея! У меня и название уже есть. Первую книгу озаглавлю так: «Стальная Крыса». И будет много томов с продолжением…
Боливар задумчиво почесал подбородок.
— Знаешь, у меня всегда была тайная мечта, вторая после изучения лун. И очень пригодится приобретенный банковский опыт. В глубине души я всегда хотел стать… издателем. Папа, ты не будешь возражать, если я начну с твоей книги?
— Разумеется, не буду. Составляй договор и позаботься, чтобы аванс выглядел солидно.
— Это мы мигом!
Он с воодушевлением раскрыл карманный компьютер.
Джеймс собрал пустые бокалы и пошел заказать по новой. Анжелина наклонилась ко мне, взяла за руку:
— Джим, ты это всерьез? Насчет отставки?
— Еще как всерьез! Если и были сомнения, их развеяла вся эта суета с Кайзи. Во Вселенной много неизведанных миров, давай возьмем от них сполна.
— Это самые прекрасные слова в моей жизни. — Она порылась в сумочке и что-то положила мне на ладонь. — Нашла у тебя в кармане. Хочешь сохранить?
Я посмотрел и отрицательно покачал головой:
— Да на что мне стальная крыса?
— Тогда оставлю ее себе. — Анжелина убрала фигурку. — Спрячу в шкатулку, буду возить с собой. Если когда-нибудь загрущу, или расстроюсь, или захандрю без причины, выну ее и посмотрю. И вспомню, как нам бывало весело.
Улыбаясь, она окинула взором свою семью. Потом наклонилась и почесала Глориану между ушами.
— А еще вспомню, что всем нам очень везло и из любой переделки мы выходили целыми и невредимыми.
За это мы тоже выпили.
Перевод Г. Корчагина
Новые приключения Стальной Крысы
Мойре и Тодду, чьи любящая помощь и поддержка позволили этой книге появиться на свет
Стояла заветная пора дня, посягать на которую — святотатство, один из редчайших моментов в жизни, когда все идет без сучка без задоринки. Откинувшись на спинку кресла, я включил стерео размером с комнату — сабвуферы с локомотив, пищалки, от которых зубы ноют, — и воздух напоила благодать токкаты и фуги И. С. Баха.
Моя ладонь ласкала стакан только что налитого трехсотлетнего, драгоценного бурбона, охлажденного кубиками миллионолетнего льда, доставленного с одной из внешних планет. Просто идеально! Благодушно улыбнувшись, я поднес стакан к губам.
И тут в рай вторглось нечто чуждое, будто пульсирующая зубная боль или чуть слышный комариный зуд. С могучим Бахом схлестнулось тоненькое треньканье. Чувствуя, как губы искажает оскал, я коснулся регулятора громкости, и великий орган жалобно захлебнулся молчанием. Дверной звонок прозвучал вполне отчетливо.
Динь-динь…
Я гневно вдавил кнопку, и с осветившегося экрана на меня воззрилась ухмыляющаяся загорелая физиономия. Щербатый рот и… неужели с его губ свисает увядшая травинка?
— Джимми, ты тама? Ничегошеньки не видать…
Жидкая седая бороденка, заношенная кепка, жутко знакомый акцент… Я почувствовал, как волосы встают дыбом.
— Ты… ты!.. — сипло пробулькал я.
— Стало быть, ты видишь меня нормалек! Не видавший тебя сто лет кузен Эльмо прилетевши аж с самого Райского Уголка.
Ощущение такое, будто пробудился от кошмара, чтобы обнаружить, что жуткий сон стал явью. Я-то думал, что больше не услышу этого названия никогда! Названия родной планеты, с которой я удрал невесть когда. Непрошеные воспоминания захлестнули мой мозг, а зубы сами собой сцепились так, что эмаль начала скалываться чешуйками.
— Ступай прочь… — выдавил я сквозь скрежет зубовный.
— Угу, далековато. Хуч я тя и не вижу, но разумею, что ты радый меня видеть… — Идиотская ухмылка, подпрыгивающая в губах соломинка.
Рад! Эльмо такой же желанный гость, как моровая язва, чаша яду, неистовое цунами… И отчего я не встроил в дверь пулеметы?.. Я ожесточенно надавил на регулятор громкости, в результате лишь усиливший его хриплое дыхание и причмокивание губ, жующих соломинку. Ткнул в кнопку детектора оружия — тот подмигнул зеленым огоньком. Будь гость вооружен, нашелся бы повод его уничтожить…
— Впусти, Джимми, у меня для тя мировецкая весточка.
Фоном ему послужило тонкое повизгивание. А я-то думал, что больше никогда его не услышу! Встав, как робот, я доковылял до двери и
