спросила она.
— Страшно, — честно ответил я.
— Не похоже.
— Я много чего боюсь, полковник. Но не вас.
Гордеева вышла, хлопнув дверью.
— Что происходит? — спросила Мила.
— Торг.
— Кто эти люди?
— Если б я знал!
— Чего они от тебя хотят?
— Чтобы я им помог.
— В чём? Что вы там говорили про Мафусаилов?
— Думаю, в это тебе лучше не вникать.
— Почему? Кажется, я имею право знать, в какое дерьмо вляпалась! Или ты считаешь иначе?
— Именно так, считаю.
Мила пристально смотрела на меня почти пять секунд.
— Ты это серьёзно⁈
— Так будет лучше.
— Для кого?
— Для тебя, естественно.
Мила закрыла на миг глаза.
— Эта женщина сказала, что тебе не страшно. Так и есть?
— Нет, она ошибается. Но я спокоен.
— Хотелось бы мне быть такой же спокойной!
— Вам ничего не угрожает.
— А тебе?
— Тоже.
— Эти люди, по-моему, считают по-другому.
— Они могут думать всё, что им заблагорассудится.
Мила посмотрела на меня так, словно пыталась заглянуть в душу.
— Ты это говоришь, чтобы меня успокоить?
— Нет. Я действительно уверен, что с вами… с нами ничего не случится.
Кажется, Мила вздохнула с облегчением.
— Дай то Бог!
Прошло не меньше часа, и вдруг дверь открылась, и вошёл крупный мужчина с густой чёрной шевелюрой. Его брови сошлись над большими внимательными глазами и носом с горбинкой. На нём были элегантный синий костюм, белая рубашка и тёмный галстук. Я узнал его сразу — это был председатель Арсений Горобов. Последний раз я видел его в Ассамблее, где он делал доклад о вирусе «Азраил».
— Приветствую, — проговорил Горобов, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.
Получалось у него неплохо, но я чувствовал исходивший от него страх. Этот человек действительно рискнул всем, чтобы убедить меня выступить на его стороне. Впрочем, он, конечно, был не один, в правительстве должна существовать группа заговорщиков.
— Это вы были в маске? — спросил я, следя за ним глазами.
— Нет, мой представитель.
Мы смотрели друг на друга, словно ковбои перед салуном. Но я знал, что окажусь быстрее. Миг — и я проложил стерк-тоннель на дно Тихого океана. Горбов этого не знал, его взору был доступен лишь один план реальности. Мне стало безумно весело от того, что я мог делать всё, что захочу, и быть почти неуязвимым — ощущение свободы захлестнуло меня! Я перебросил систему «Друг до гроба» в толщу воды за сотни миль отсюда. Миле и Марине больше ничего не угрожало. Я мог послать Горобова вслед за бомбами, но в этом не было необходимости. У меня имелось дело поважнее: глядя председателю в глаза, я проложил тоннель в частный лазарет в Сиднее — чтобы отыскать его, пришлось потратить несколько секунд — а затем отправил туда Марину — прямо в свободную палату. Она исчезла у Горобова на глазах, и председатель от неожиданности вздрогнул, словно к его шее приложили холодного угря. Скоро я заберу Марину, а пока пусть побудет там. Персонал не сразу разберётся, откуда в клинике появилась новая пациентка — решат, что просто потеряли её документы. Пройдёт не один час, прежде чем кому-нибудь придёт в голову сообщить о ней властям — например, для установления личности.
— Спасибо, — сказал я Горобову.
— За что? — председатель несколько картинно приподнял брови.
— За то, что помогли узнать, кто копает под Мафусаилов, — ответил я с улыбкой.
— Лейтенант, вы настаивали на разговоре… — начал Горобов, изменившись в лице, но мне было не до него.
Чувствуя себя кротом, я проложил тоннель в квартиру Милы и перенёс туда нас обоих. Горобов с компанией остались с носом. Он хлопал глазами, стоя посреди пустой комнаты, и не мог выдавить из себя ни слова. Секунд через пять он поймёт, что выдал себя с головой, а меня и заложниц упустил, и тогда ему станет по-настоящему страшно. На его месте я бы, не теряя времени, отправился собирать вещи, чтобы убраться из страны. Хотя спасти его могут, пожалуй, только джунгли, да и то ненадолго — при современных системах поиска у человека практически не остаётся шансов надолго исчезнуть, если с ним очень хотят поговорить на серьёзную тему.
Мы с Милой оказались в её ванной: просто мера предосторожности на случай, если в квартире есть незваные гости. Свет зажёгся автоматически. Я приложил палец к губам прежде, чем Мила успела открыть рот. Вошёл в стерк и осмотрел квартиру — это напоминало сканирование сквозь стены. Два агента «дежурили» в гостиной: сидели перед телевизором — смотрели новости. Они были вооружены парализаторами и пулевыми пистолетами малого калибра — убивать того, кто может сюда заявиться, они приказ явно не получали. Я наклонился к самому уху Милы и шепнул:
— Два субчика в гостиной.
— Я их вырублю! — предложила она.
— Не надо.
Я зашвырнул обоих в городской парк в десяти кварталах от дома Милы. Они плюхнулись на скамейку возле пруда с чёрными лебедями и тут же вскочили, озираясь и не понимая, что случилось. Больше они нам не были опасны. От того, как легко всё получалось, я почувствовал новый прилив сил и вывалился из ванной.
— Путь свободен! — объявил при этом.
Мила первым делом заглянула в гостиную, чтобы убедиться, что там действительно никого нет.
Я подошёл к ящику с огнемётом, которым ни один из нас так и не успел воспользоваться.
— Когда ты упал, я не поняла, что случилось, — проговорила тем временем Мила. — А через секунду эти уроды вышибли дверь! Я сразу просекла, что сопротивляться бесполезно. Всё из-за этого дурацкого маячка!
— Не было никакого маячка, — отозвался я.
— В смысле? Тот кретин в маске сказал, что в твоей подружке…
— Я проверил нас. Всех троих.
— То есть, они обнаружили нас как-то иначе?
— Получается, что да.
— Но как? Никто же не знал, что вы у меня.
— Я тоже был уверен, что в твоей квартире нас искать не будут, — ответил я, доставая огнемёт и вешая на спину баллоны.
— Что ты делаешь?
— То, что видишь.
— Зачем он тебе? — в голосе Милы появилась настороженность.
— Хочу приготовить барбекю. Ты со мной?
— Подожди. В смысле? Куда ты?
— К твоему приятелю.
—
