Александр Конторович - Пепельная земля

Ознакомительная версия.

Боя не было. Да и кому здесь было воевать? На всю деревню тут нашлось шестеро мужчин. И только один из них был с оружием. В дорожной пыли, рядом с его телом, лежала магазинка тридцать второго калибра. Рядом валялись две стреляные гильзы. Успел-таки мужик пальнуть пару раз. А вот попал или нет… Хотелось надеяться, что попал — местное население косоглазием и криворукостью отнюдь не страдало.

— Сколько домов уцелело? — ни к кому конкретно не обращаясь, спрашиваю я.

— Два… только стены закоптились. Не дошел до них огонь.

— Живые?

— Никого…

Черный жирный пепел лежит здесь везде. Остатки домов, тела людей — все закутано черным саваном. От наших шагов вверх вздымаются небольшие пепельные облачка. Через некоторое время мне кажется, что и на зубах уже скрипит сажа.

— Командир!

Это Гадалка.

— Что такое?

— Есть след. Пеший. Несколько человек прошло вон туда, — она указывает рукой.

Срывая с плеч оружие, поднимая пепельные вихри, мы все бежим в указанную ею сторону. Только бы успеть!

Наверное, их отвели сюда тогда, когда деревня еще не горела.

Ни у кого из женщин не было на одежде пепельных следов.

Как долго они после этого прожили?

Не знаю…

Их насиловали всем скопом, надо полагать, бандиты не раз передавали свои жертвы из рук в руки.

Потом добили… большинство выстрелами, а одну девушку отчего-то забили прикладами. Что уж она им такого сотворила?

Оборачиваюсь на звук.

На траве, возле тела молоденькой девушки, сидит Галина. Снайпер гладит своей рукой ее тонкую руку. Да это совсем еще девчонка, ей на вид лет пятнадцать.

Подхожу ближе.

— Она умерла не так давно, — глухо говорит Гадалка. — Ей стреляли в спину, но малость не рассчитали. Видишь?

И она приподнимает руку лежащей.

— Трупное окоченение еще не наступило. А это значит, что она умерла совсем недавно. Если бы мы не ждали…

— Да… но кто мог знать?

— С такими ранениями долго не живут.

Не сразу до меня доходит смысл ее слов.

— Ты хочешь сказать…

— Они где-то рядом.

Бегом несусь к ближайшей машине. Рация включена — хорошо!

— Носорог-2 — Каа!

— В канале!

— Обстановка?

— Тихо.

— Боевая готовность!

Рассыпаемся по округе.

Следы… где же они?

«Буханку» уиновцев мы нашли через час. Видимо, обостренное чутье подсказало бандитам наличие погони. А может быть, наша засада чем-то себя выдала. Не знаю… во всяком случае, машину они бросили и ломанулись в лес.

— Движок теплый еще, — трогает капот Потеряшка. — Далеко уйти не могли.

Передо мною выбор. Искать в лесу бандюков? Тогда мы опоздаем к основной встрече. Да и не факт, что все из нас туда попадут — бандюки вооружены и дорого отдадут свои жизни. Что будет с людьми, которые сейчас идут нам навстречу? Что будет с теми, кто ждет нас сейчас среди радиоактивных развалин Печоры? Сколько из них этой встречи не дождется? Бандиты уходят, нам они не опасны. Но есть и другие люди, те, кто не может дать им должный отпор. Неужели их жизнь менее ценна, чем жизнь тех, к кому мы везем наши запасы?

— Товарищ майор!

Галина.

— Да?

— Пусть колонна следует дальше. Передайте водителю моей машины, чтобы ждал меня здесь. Он поймет.

— А…

— Я вас догоню. Дальше все чисто, и моя помощь вам больше не понадобится.

Не успеваю еще сообразить хоть что-нибудь, как сбоку подходит Потеряшка.

— Вместе? — вопросительно смотрит он на Галину.

Та вместо ответа поворачивается ко мне.

— Не возражаю, — киваю я.

— Потеряшка, ты и сам не пацан, должен все понимать… — смотрит она уже на него.

— Не надо. В курсе делов, — отвечает тот.

— Второй номер? Соло?

— Второй.

— Мы готовы, товарищ майор, — снова оборачивается Галина ко мне.

Галина ли?

Нет.

Теперь я понимаю, что тогда хотел сказать мне Рогозин. Передо мной стоит Гадалка. И в ее красивых глазах я абсолютно точно читаю приговор всем тем, кто сейчас убегает от нас по густому лесу. Они еще могут бежать, материться и щелкать затворами, видя угрозу в каждом шевелении листвы. Но все эти бандиты уже мертвы. Только сами этого еще не осознали до конца. Мне становится ясно, что же чувствовали те самые снайперши перед своей смертью. Наверное, это жуткое ощущение — понимать, что все твои потуги, как бы они ни были сильны, не могут ни на минуту оттянуть страшную развязку.

— Ну… с богом, ребята! — отступаю в сторону, освобождая им проход.

Гадалка лезет в подсумок и вытаскивает оттуда запасной магазин к винтовке. Я вижу пули, головки которых имеют темно-серый цвет. Это те самые… память услужливо показывает мне зияющие раны на спине бандита в башенке.

Сухо щелкнув фиксатором, встает на место магазин.

Не произнеся больше ни слова, снайперы уходят в сторону леса.

Оборачиваюсь к бойцам.

— Ну, куда ждем? Яму приготовьте, надо женщин похоронить.

Спустя час наши машины отъезжают от невысокой насыпи. Имен погибших мы не знаем, и поэтому на вкопанном в землю кресте их нет. Но мы помним… Помним все. Сгоревшие дома и покрытую черным пеплом землю. Трупы погибших и горящие надеждой глаза еще живых. Мы слышим их голоса и видим идущую по пыльной дороге колонну. И идем к ним навстречу…

Ознакомительная версия.