Откровенные слова отставного военного ужаснули напуганного мужчину, одетого во все черное. Он, нервно оглядываясь, начал кружиться на месте. Потом достал свой мелкий фонарик и стал им маячить во все стороны. Тонкий луч заскользил по препятствиям, разбросанным по всей округе — стальным скелетам аттракционов и фанерным перекрытиям ларьков.
Блоу заметно помрачнел.
— Плохая идея, Хьюберт, очень плохая идея. Немедленно выключи свет! Им ты еще больше привлечешь к себе внимание. Не дай бог, если ты этим светом попадешь на паука. Он озвереет от боли и разорвет тебя на части. Живо выключи фонарь.
— Черт, это самоубийство! — неожиданно проговорил Дункан, глядя, как занервничавший Хьюберт в счетных попытках старается потушить свой фонарик-брелок. Брось его в сторону!
К счастью, брелок не был прикреплен ни к ключам, ни к прочим характерным атрибутам. Именно понимание этого позволило Хьюберту ежесекундно, сразу после прозвучавших слов ученого, как можно дальше отбросить мини бытовой фонарик.
Крутящийся в воздухе луч белого света, совершив несколько очередных оборотов, звучно приземлился на каменистый асфальт и, к удивлению окружающих, даже не потух. Приземлился он, наудачу Хьюберту, светом в его направлении. Мужчина прикрыл рукой глаза, а паук, все это время прятавшийся за ларьком и в данный момент подкрадывающийся к человеку со спины, сделать этого не смог. Монстр яростно запищал от жгучей боли, окутавшей его тело.
— Посмотри назад, — воскликнул Дункан. — Паук — за тобой. — Он ощутил неподдельный страх за человека, находящегося сейчас в большой опасности.
На лице Хьюберта одновременно отразилось и страдание и сожаление, к счастью, не от боли, а от ужаса, который его охватил. Когда он обернулся назад, паука там уже не было. Ощутив на себе световое жжение, он быстро ретировался в засаду, на удивление, не причинив никакого вреда своей двуногой добыче.
Хьюберт глубоко вздохнул, а затем спросил:
— Он ушел? Вы его оттуда видите? Где он?
«Лучше бы ему не орать в таком-то щепетильном положении», — подумал Скот, но не стал ничего говорить. Ведь тот человек был и так слишком напуган.
Повисла напряженная тишина. Все внимательно прислушивались к посторонним звукам. Но в эту игру можно было играть и впятером. Если бы заладилась такая нужда, все четверо точно проиграли бы в игре «молчанка». Победил бы только пятый, тот у которого было гораздо больше ходовых конечностей.
Решая взять ситуацию, вышедшую из-под контроля, в свои руки, а точнее придатки, паук, выбежав с другой стороны ларька, оббежал крохотное световое устройство, а затем одни простым движением передней конечности навсегда вывел прибор из строя.
«Если бы он был в прежней форме, — подумал Блоу, — скорее всего, выпрыгнул бы из-за укрытия. Но, похоже, что понесенные убытки здоровья понизили жизнедеятельность паука не менее чем на пятьдесят процентов».
И это хорошо, во всяком случае, для нас — людей.
Хьюберт шагнул в сторонку, пытаясь скрыться за задней частью невысокой постройки.
Чувствительные рецепторы паука уловили движение человека так же хорошо, как и глаза, сформировавшиеся относительно недавно и чудом оставшиеся целыми после обгорания. Он, совершая медленные, поочередные движения конечностями, стал потихоньку подходить к человеку. Могучие жвала, раскрывающиеся с каждым шагам монстра, угрожающе сочились густой, кровянистой слюной от прошлых жертв, чем-то напоминающей красный, прозрачный гель для волос.
Хьюберт, отбросил страх прочь и, растянувшись самой издевательской улыбкой, произнес:
— Ну, давай мерзкая тварь — не медли, а покажи, на что ты способна. — После того как он душевно харкнул в мерзкую физиономию существа, оно схватило Хьюберта своими бивнеобразными жвалами под плечо, но не перекусило.
Монстр пока что не стал убивать человека. Наверное, на то имелись какие-то серьезные причины. Волоча Хьюберта, ругающегося и бьющего паука по головогруди, насекомое чуть сильнее сжало челюсти, доставив человеку сильную боль. После этого тот стал гораздо покладистей и не вознамерился в дальнейшем распускать руки, хотя ругаться и проклинать паука, так и не перестал.
Членистоногое создание, постепенно удаляясь в северном направлении территории аттракционов, растворилось в ночной темноте. Голос кричащего Хьюберта постепенно затихал, а спустя еще несколько секунд и вовсе оборвался.
— Мы не будем с ним прощаться, — прошептал Батлер. — Сейчас нам всем вместе нужно пойти и отыскать этот чертов огнестрел. Затем придем обратно и либо спасем Хьюберта, либо отомстим за него!
Ранее Хьюберт уже бывал в окрестностях «ледового катка». Зимой катался с племянниками на идеально гладком ледовом полотне, а летом водил детишек поесть сладкой ваты и покататься на машинках с электродвигателями. Сейчас он не мог понять, куда паук тащит его, и на время погрузился в приятные воспоминания счастливых дней. Удивительно, но пока насекомое волокло его, то по асфальту, то по травянистой земле, чем не подвижнее вел себя мужчина, захваченный в плен, тем сильнее ослабевала хватка монстра.
«Покинул пределы «ледового катка», — подумал Хьюберт, морщась от слюней монстра, брызгающих из его пасти в процессе хриплого дыхания. — И куда мы теперь?!» Если ответ вскоре станет ему явный, то это произойдет только в том случае, останется ли он до этого времени жив. Как не странно, но Хьюберта уже не так сильно пугало это страшное, прожорливое существо. Куда страшнее было ожидание дальнейших последствий его нелицеприятного пребывания в смертоносной хватке монстра.
Хьюберт почувствовал, как паук, непостижимым образом, хорошо ориентирующийся в незнакомом месте, резко взял влево. Насекомое проходило только по неосвещенной территории тротуаров и дорог, а ноги человека, расслабленно волочащиеся по земле, не сопротивлялись попадающимся на пути: бордюрам, корням деревьев и низким сплетениям кустов.
Паук на время обосновался под одним из больших, пышных деревьев — у кромки дороги «Центр драйв». Если бы здесь можно было найти, хоть крохотный, участок с наименьшей освещенностью, насекомое не стало бы задерживаться на этом месте и доли секунды. Назло мутанту, вся дорога, проходящая через парк, по окраинам была щедро заставлена фонарными столбами и являлась самой светлой частью зеленого комплекса. Несмотря на неприятность, борьба насекомого все равно продолжалась, и, казалось бы, непреодолимый для мутанта-паука путь, в конечном счете, будет тоже пройден. Ведь насекомые столь живучие, что, например, если даже паука лишить своего крупного брюшка — головогрудь будет идти дальше.
