– Признаюсь, нет, сир.
– Капитан-лейтенант Кейн рассказал о том, что, несмотря на то что Золотая Орда потерпела поражение и перестала существовать, татаро-монголы до сих пор сохранились, только теперь это два народа – татары и монголы[78]. Но каждый из них осознает себя не как часть русского народа, а именно татарами и монголами, отдельными народами, находящимися в подданстве русскому императору, точно так же как и русский народ, на тех же правах и с теми же повинностями.
– Русские всегда умели договариваться… – сказал граф.
Король покачал головой.
– Это не договоренности. Это принципиально иная форма территориальной экспансии. Я понял это только тогда, когда капитан-лейтенант Кейн рассказал про языки. Русские не покоряют народы – они включают их в свое пространство. Татары в России – наследники великой кочевой империи – не считают себя порабощенными или побежденными, как считают себя порабощенными и побежденными жители Индостана. Жаль, что ни отец, ни бабушка не знали этого раньше, может быть, тогда все пошло бы по-иному.
– Они учат языки, – сказал граф и попал в точку.
– Именно! Именно, Сноудон, именно! Когда мы приходим куда-то – мы, англичане, – мы приносим туда свой образ жизни и требуем от местных соответствовать ему. Мы учим местных английскому языку и нашему образу жизни. Мы с детства читаем Баден-Пауэлла[79], где говорится об имперской ноше, а русские читают и действуют совсем по-другому. Они не навязывают аборигенам свой язык, они учат их язык. И они учатся у них, перенимая то, что считают полезным, – капитан-лейтенант Кейн сказал мне, что русский язык за время, пока русские расширяли свою Империю, изменился почти до неузнаваемости, равно как и их кухня – национальная русская кухня на девять десятых состоит из блюд, заимствованных у других народов!
– Полагаю, это не совсем разумно, Ваше Величество… – осторожно ответил граф, зная, что Эдуард Девятый довольно порывист и иногда увлекается, – разве может что-то сравниться с английским языком в его лаконичности, краткости и в то же время в его способности за несколько слов донести мысли до собеседника. Если взять субконтинент – полагаю, вам не нужно объяснять, сир, сколько там самых разных языков и диалектов. Чтобы учить их, не хватит и всей жизни. А как, к примеру, обеспечить управляемость полка или корабля, если все говорят на разных языках? Со всем уважением, сир, гораздо проще, если все говорят на одном языке – английском.
– Ну, разноязыкость не помешала русским потопить мой флот, – заметил Король.
Граф опустил голову. Сказанные Королем слова были укором не ему, а всему британскому дворянству, не сумевшему отстоять Империю и ее интересы. Это было упреком не мертвым, но всем живым. Ибо мертвые сраму не имут.
– Эффективность той или иной политической линии, – сказал Король, – определяется исключительно достигнутыми результатами.
– Сир, русские застали нас врасплох, потрепанными войной с нашими бывшими колониями, – сказал граф, – если бы не это, русские потерпели бы поражение.
– На море, – заметил Король, – знаете, в чем разница между Россией и нами, сударь? В том, что для нас с поражением на море война заканчивается. Для русских она только начинается…
Граф не знал, что на это ответить, и потому промолчал.
– Так вот, сударь, – сказал Король, – мы предпримем кое-что, что позволит нам восстановить свои позиции в мире. И наказать русских за их вероломство. Но клянусь всем святым – я не совершу ошибок ни моего прадеда, ни бабушки, ни отца, когда все закончится. Нет, нет и еще раз нет…
Король был молод, он был моложе даже графа Сноудона, который был одним из самых молодых придворных. Но в нем что-то было… какой-то мрак в душе. Бывший оперативник САС – граф помнил историю про то, как Его Величество выжил в Афганистане, где погибли трое опытных оперативников САС. В САС эту историю помнили, многие говорили, что парни отдали жизнь за Корону… это говорили не в упрек, просто констатировали факт. Но граф Алан Сноудон знал Короля лучше, чем кто-либо в САС, он был придворным и одним из конфидентов Короля – и одновременно с этим он знал, что такое война. И он отлично знал, что на войне не каждый выживет, и того, что трое хороших людей отдали жизнь за то, чтобы четвертый продолжал жить, там, на земле Афганистана, ничего не значит. Афганистан был каменной ловушкой, где гибли целые армии… Афганистану было плевать, кровь скольких воинов оросит его землю, троих или четверых. И для того, чтобы пройти Афганистан и выжить там, надо было кое-что собой представлять. Если Король прошел через это, значит, он что-то собой представлял. И когда граф заставал Короля в таком состоянии, ему становилось не по себе.
Король вдруг улыбнулся – как использовал переключатель.
– Кто отвечает за политику в Афганистане у русских? – спросил он, хотя прекрасно знал ответ…
– Адмирал Воронцов, сир.
– Вы знакомы?
Граф поморщился. Это было не лучшее из его знакомств…
– Да, сир. Последствия ощущаются до сих пор. Я не знал, что это он, проявил неосторожность…
– А если бы знали?
– Я бы выстрелил первым, сир. Таких людей нельзя оставлять в живых. Это последовательный и непримиримый враг Англии.
– Ясно. Извольте доложить, что вам известно о смене военного и политического вектора усилий русских в Афганистане?
– Сир, похоже, русские выводят из Афганистана значительную часть своих пехотных боевых частей. Целые провинции остаются вообще без какого-либо прикрытия. Это не касается севера, где довольно велик процент национальных меньшинств, и это не касается запада, где действуют приходящие из Персии части. В остальном же… полностью оставлены Нангархар и Хост, русские войска из Джелалабада отошли к Кабулу, заняв крепость Бала-Хиссар, основные высоты и северные пригороды. Джелалабад полностью оставлен, тому есть подтверждения. Пока русские полностью контролируют дорогу Мазари-Шариф – Кабул – Кандагар – Карачи, но, возможно, они оставят и Кандагар…
– Не оставят, – сказал Король, – продолжайте…
– На территориях, находящихся в составе Британской Индии, террористическая активность идет на спад, это связано с тем, что наиболее активные и боеспособные кадры перемещаются севернее, на территорию, условно контролируемую русскими. О создании Правительства национального спасения в Джелалабаде до сих пор не объявлено. Есть сведения о том, что из Джелалабада вслед за русскими уходит часть населения, перемещаясь в Кабул и на северные территории. Признаков ослабления русских в Карачи и Гвадаре нет, наоборот – в Гвадаре продолжается активное строительство. По тем данным, какие нам удалось получить, военный порт будет рассчитан на одновременную стоянку двух ударных авианосцев и дивизии подводных лодок. Так же строится, точнее – перестраивается и гражданский порт. Судя по характеру строящихся там терминалов, русские рассчитывают отгружать рудные материалы и нефть.
– Как по-вашему, что это все значит? – спросил Король.
– Сир, видимо, русские достигли каких-то тайных договоренностей с афганским сопротивлением, и…
– Да не достигли они никаких договоренностей, – раздраженно сказал Король, – это все равно что пытаться достичь договоренностей со стаей обезьян. Можно попытаться приручить, прикормить их, но никаких договоренностей с ними быть не может. Русские играют свою игру. Вы так и не поняли, какова она?
– Признаюсь, что нет, сир…
– Тот, кто ее играет, умен, и у него есть карт-бланш. Возможно, даже он гениален. Его задача – поссорить афганцев между собой. Это временное тактическое отступление, так, кажется, это у вас называется…
– Сир, нас учили: если не знаешь, что делать, – наступай.
Король раздраженно махнул рукой.
– Полная ерунда, именно так мы и проиграли. В Афганистане есть шутка: верность афганца нельзя купить, но ее можно взять в аренду. Весьма тонкая шутка, отражающая истинное положение дел. Русские и не пытаются изменить афганцев, как это делали мы, нарываясь в ответ на пули. Вместо этого они потакают самым низменным сторонам их души. Напомните мне, сколько существует партий и групп в оппозиции.
– Семь, сир.
– Семь. Пешаварская семерка, верно? Вот эти семь партий возьмут под контроль всю территорию расселения пуштунов – допустим, мы назовем ее Пуштунистан. После чего они немедленно перегрызутся между собой, потому что только наличие общего врага делает афганцев едиными. Никакого Правительства национального единства не будет, а если и будет, то просуществует оно недолго. Территория, которую оставляют русские, – сплошные горы, там мало полезных ископаемых, там мало пахотной земли. Сейчас из изгнания возвратятся беженцы, они обнаружат, что их землю уже кто-то возделывает. Еще один повод для конфликта. С другой стороны – беженцы, которые отступили на русскую территорию – в ком они видят врага, граф…
