не зная, что сказать. — Весьма впечатлён вашим выступлением, сегодня вы хорошо поработали. Кстати, в ваших речах да побольше бы уважения к этому, как его… — Виктор Степанович некоторое время морщился, вспоминая слово: — Народу!
— Так ведь я и так вас уважаю… — недоумённо произнёс Господин ЖП и даже присел перед кисеном.
Юсупов сдержанно усмехнулся и хитро посмотрел на главу страны.
— Ну, что же вы, Господин ЖП?
Кто своих вилланов холит, Их ни в чём не обездолит И им головы позволит Задирать — безумен тот.
— Ах, золотые! — просиял догадавшийся Господин ЖП и закивал головой: — Учту всенепременно! А сейчас пойдём мы с Равшаном Ахматовичем, что ли… Дела-дела…
Едва они исчезли за дверью, в комнату вошёл Кузнецов Степан Богданович. В его внешности наблюдалось что-то восточное, отчего он с детства комплексовал, и ему приходилось отбеливать кожу. Зато Степан Богданович не мог нарадоваться тому, что его Ирина бела, как мел.
— Здорова, Вить, — мужчины пожали руки и сели за стол.
— Здоров, коль не шутишь, — протянул Виктор, постукивая пальцами по столу. — Ты, я смотрю, посвежел. Вылечился от рака? Помнится, у тебя тяжёлая стадия была.
— Ага, разработали-таки интересную методику лечения. Всего пять уколов, и организм самоочищается от раковых клеток. Экспериментировали долго, но, похоже, у нас получилось.
— Да ты что? Раньше только хирургическое спасало… Эффект тот же, разве что реабилитация долгая… К слову об этом. Слушок прошёл о вашей новой разработке в сфере нанотехнологий…
— Да что там такого… — в ответ улыбнулся Кузнецов и махнул рукой. — Всего-навсего пытаемся изготовить новый вид нанороботов. В отличии от остальных прототипов, этот вид должен оставаться в теле на очень долгое время. Потенциально — на всю жизнь. Ничего особенного.
— Даже так! — изобразил удивление Виктор и с хитринкой произнёс: — Давеча читал статью об одной необычной находке в Южном полюсе. И знаешь, мне показалась, что она… не закончена. Как будто кто-то очень сильно хотел что-то сказать, но ему пришлось это скрывать, — на этих словах Юсупов на мгновение пристально посмотрел прямо в глаза Кузнецову. — Насколько я помню, там ведь и твоя корпорация работает, так? Поговаривают, обнаружили нечто крайне интересное глубоко во льдах… А у меня совершенно случайно есть специалисты, имеющие большой опыт работы в подобных экстремальных условиях, да вот применить их, увы, пока негде… Ох, отвлёкся я что-то… О чём мы там? Ах, да, о той сыворотке. Как называется эта новая разработка? Кажется… «Мираи»?
С лица Степана медленно пропала улыбка, и он скосил на него внимательный взгляд. Отдыхая в Новой Ладоге, Кузнецов совсем забыл, что имеет дело с одним из самых влиятельнейших людей Евразии. О той сенсационной находке в древнем леднике не должен был узнать никто, но Виктор Степанович так недвусмысленно намекал на это, словно он сам присутствовал при открытии этого чуда и сам же составлял отчёты. Кузнецов незаметно выдохнул и постарался не подать виду, что собирался скрывать эту информацию от него.
— Пора кое-кому укоротить слишком длинный язык… — задумчиво постучал ногтем по столу Степан Богданович и улыбнулся. От его улыбки у посторонних людей кровь бы застыла в жилах. Впрочем, он и так прекрасно давал себе отчёт в том, что такую информацию долго скрывать не получится. — Так ты утверждаешь, что у тебя есть лишние специалисты… Что ж, я готов тебя выслушать…
Глава 25
Исследовательское научное судно «Тангароа 2» после шести дней спокойного плавания врубилось в паковый лёд, разрезая льдины своим острым носом. И хоть судно не являлось ледоколом, с такой задачей справиться ему было вполне по силам. Айхан Уйнукай-оол впервые, а не на страницах учебника, лицезрел это природное явление — паковый лёд. Будучи гляциологом из Тартарии, в свои тридцать шесть лет он впервые принимал участие в экспедиции на Южный полюс и сейчас воочию наблюдал за тем, как судно медленно входило в эти неприветливые воды. Несмотря на летнее время года, льда было как никогда много, и он со всех сторон обнимал Тангароа 2, заставляя Айхана нервничать. За бортом градусник устойчиво показывал -17, и Айхан не понаслышке знал, с какой лёгкостью можно было свалиться за борт и замёрзнуть за считанные минуты.
Целых четыре дня ушло на то, чтобы пройти через льды и выйти в воды моря Росса. Волны сразу закачали судно, и у некоторых членов экипажа обострилась морская болезнь. За много лет плавания, они к ней привыкли и весьма сносно переносили на ногах, но после спокойных вод паковых льдов всё начиналось заново и приходилось некоторое время отлёживаться.
— Вот здесь в прошлом сезоне тралили, — новозеландский морской биолог Джо Оши, пока они с Айханом стояли в очереди, открыл карту моря Росса на ручном импланте. — Ты даже представить не можешь, насколько красивого ставротетиса на глубине в четыре тысячи метров нашли! Придонная моя прелесть! Ох, уникальное, уникальное создание, скажу я тебе!
Джо Оши всему экипажу был известен в первую очередь своей безграничной любовью к осьминогам и любая находка, а тем более столь редкая, как ставротетис, приносила ему массу удовольствия. Вроде пятидесятилетний мужик с выраженной сутулостью, а про своих «скользких тварей», как их в шутку величали остальные члены экипажа, мог вещать часами. Айхан мог понять одинокого старика. У него были и четыре жёны и десяток детей, но все ушли на тот свет. Дети — в раннем детстве, не пережив болезней, лечить которые было очень уж дорого. Жёны умирали как после родов, так и от обычных болячек. А кое-кто даже падал за борт на очередной экспедиции… Поэтому любить ему оставалось осьминогов и проводить остаток жизни на работе.
— Мы уже совсем скоро к этому месту подойдём, — заметил Айхан, сверяясь по карте и следя за очередью. — Тоже тралить будем?
— Не-е-ет, — махнул рукой Джо и принялся искать другую карту. — Сперва посетим станцию «Амундсен-Скотт» почти в самом центре континента, а тралить только на обратном пути будем… В этом
