с трудом мог отличить силуэт существа, которого пытаюсь задушить…
Звук сломанных костей отозвался острой вспышкой боли, и я инстинктивно одернулся в сторону, расцепив хватку от шеи красного силуэта и замер.
— Бес… полезно… — обрывистым хлюпающим голосом донеслось до меня, и я осознал, что цель жива.
Я уже не помнил, где я нахожусь и кто я такой. Понятия не имел кто этот красный размытый силуэт и что он мне сделал. В голове набатом звучало лишь одно слово: «уничтожить». И, повинуясь его воле я замахнулся и ударил изо всех сил.
В пространстве раздался душераздирающий крик боли, сигнализирующий о том, что удары куда эффективнее удушения. Я обрадовался собственному открытию и начал бить еще. Еще и еще. Вкладываясь в каждый удар как в последний, продолжал поочередно уничтожать проклятый красный силуэт двумя руками.
Я бил, бил, бил его и бил.
Зрение пропало, полностью оставив лишь красную пелену, лишь стальной привкус крови помогал мне оставаться в сознании и продолжать.
Удар. Удар, еще удар. Я должен это сделать. В голове на повторе настойчиво звучало лишь одно слово, которое имело значение.
Уничтожить. Уничтожить. Уничтожить. Уничтожить. Уничтожить.
Я повиновался ему и продолжал до тех пор, пока не услышал где-то бесконечно далеко позади шепот.
— М… сь….. ар… оч…
Как же меня раздражают люди, разве не видно, что я занят?
— МА… очн…
Неужели так сложно говорить громче и понятнее? Бесит. Как же бесит. Мог бы дотянуться до источника противного шепота уничтожил бы его также… также… также как что?
Руки остановились и замер, пытаясь понять, чем я занят. Что я делаю? Я попытался открыть глаза, но бесполезно. Все вокруг было лишь красным.
В голове продолжало крутиться одно слово: «Уничтожить», но уже не так громко, как раньше.
— Что уничтожить то? — выкрикнул я вслух и попытался подняться на ноги, но не смог пошевелиться, — какого хрена…
— МАРК! Оч… — вновь донесся навязчивый голос за спиной.
Марк? Кто такой Марк?
— МАРК! ОЧНИСЬ! — куда громче чем раньше прогремел голос над самой головой и бесконечным эхом улетел дальше.
— И незачем так орать, — инстинктивно прикрыв уши руками, пробурчал я вслух, и осмотрелся в поисках гребаного Марка, из-за глухоты которого я вынужден слушать эти вопли.
— МАРК! ОЧНИСЬ! Прошу тебя… пожалуйста… не уходи…
Голос, еще секунду назад казавшийся совершенно чужим, вызвал в груди странное чувство теплоты. Повезло этому Марку. Его кто-то ждет дома, а меня… стоп… а кто я?
— МАРК! ОЧНИСЬ! ПОЖАЛУСТА! ЕСЛИ ТЫ ПОСМЕЕШЬ БРОСИТЬ МЕНЯ ЕЩЕ РАЗ Я НИКОГДА ТЕБЯ НЕ ПРОЩУ! Слышишь?! НИКОГДА!!!
Голос… такой знакомый раздражающий и вечно недовольный голос…
— Катя? — вдруг вспомнил я его владелицу, и залитая красным пустота рассеялась, а навязчивое слово «уничтожить» исчезло из моей головы.
Я с трудом разлепил невероятно тяжелые веки и увидел перед собой пусть и помолодевшее, но такое знакомое и родное личико моей розовой ведьмы. Ее тонкие губки были поджаты и дрожали, волосы умилительно взъерошены, а по покрасневшим ямочкам на щеках робко стекали слезы.
Тонкие ручки младшей Богдановой были сжаты в кулаки и упирались на мою оголенную грудь, покрытую почерневшими струпьями. Насыщенные розовые частицы плотным строем вливались в мой поток через сердечный энергоканал, контрастируя с окровавленными по локоть руками Кати.
— Ты живой… живой… правда живой… — подрагивающим голосом и улыбаясь во весь рот начала бубнить младшая Богданова.
Не понимая, что происходит и почему Катя плачет я потянулся, чтобы стереть слезу с ее щеки, но замер на полпути, увидев свою руку. Точнее то, что от нее осталось. Со стертой до самого запястья культи ручьем текла кровь и только сейчас я вспомнил, что произошло и где я нахожусь.
— Он жив… да? — прохрипел я и попытался подняться на ноги.
— Не двигайся, дурак! — молниеносно отреагировала Катя и силой вернула меня в горизонтальное положение, — ты потерял много крови, тебе нельзя шевелиться.
— Разумеется, — знакомым меланхоличным голосом отозвался стоящий рядом Коновницын, — спасибо девочка, дальше я сам.
В этот момент я ощутил теплоту, приятно разливающуюся по телу. Нейтрально окрашенная чистая энергия текла по астральной сетке витиеватым маршрутом, минуя поврежденные энергоканалы, она стремилась найти путь к источнику.
Осознав, что именно делает Коновницын, я прощупал повреждения, расслабил потоки и позволил целительной технике начать делать свое дело. До этого момента я встречал всего одного одаренного, что был способен ее применить и остаться в живых.
Заперт собственным же императором в подземном бункере столицы Османской Империи и охраняется как самая большая драгоценность нации. Даже моему деду не удалось обнаружить, где именно.
— О, знаком с моей разработкой? — немного удивился Коновницын.
— Я бы не особо гордился техникой, которую может повторить подросток, — нашел в себе силы улыбнуться я.
— Встречал Амира значит, — никак не отреагировал Коновницын, — талантливый был ученик. Сумел найти способ адаптировать мою целительную технику под смертное тело. Правда потом предпочел отказаться от воин и странствовать, исцеляя людей людей. За что и был заточен своим императором, который не желал делиться своей силой. Добрый наивный мальчик.
— Получается, его ты тоже бросил.
— Как и тысячи бесполезных ученик до него, Марк. Стоять можешь?
Я и сам почувствовал, что мой источник наполнился достаточно и, медленно пошатываясь, я поднялся на ноги.
— Что ты сделал? — удивленно выпалила Катя, которой на этот раз не хватило сил, чтобы меня остановить.
— Использовал память клеток и воссоздал заново структуру тела, которая была до повреждений, — вместо боярина ответил я, завороженно наблюдая как из культи за считанные секунды вырастает новая ладонь.
— Это невозможно… — завороженно сказала Катя, осторожно ткнув пальцем в покрытую густой жидкостью непропорционально маленькую ладошку, — зачем тогда тебе нужна была моя помощь? Зачем заставил меня через это пройти?! Я ведь впервые так глубоко залезала в чужой источник… я могла ошибиться и…
— У каждого своя роль, дитя, — отмахнулся Коновницын.
— Из-за контракта с Высшими, — догадался я и ответил вместо боярина.
— О чем ты говоришь, Марк?
