Сергей Джевага - Серый Орден

То и дело вспыхивали воспоминания, проносились пламенными искрами. Я, Мия и старый приятель Лек за работой в темном зале мастерской. Затем вспышка – и прощание перед домом старого мастера, осенний холод и печальные зеленые глаза, теплота маленькой ладошки на щеке. Снова всполох – и реверс, смеемся вместе над кривляньями Лека, обсуждаем какой-то случай на работе…

Однако вскоре жар в груди схлынул, и образы потускнели. Осталась лишь чудовищная усталость от жизни, постоянных разочарований и поражений.

- Топиться собрался? – раздался рядом звонкий голос, вырвал из прорвы тяжких дум.

Я приоткрыл глаза и увидел рядом чумазого белокурого мальчугана лет десяти. Нос и щеки густо пересыпаны веснушками, в ярких голубых глазах хитреца и насмешка. Из-под дырявой рубахи и грубых латанных-перелатанных порт проглядывало худое тело, грязная кожа… Паренек сжимал удочку, то и дело поглядывал на поплавок из гусиного пера – когда же клюнет? Явно из нищенской братии, хотя может и сын рыбака.

- С чего ты взял? – поинтересовался я.

- А я, дядька, тут часто рыбу ужу… - ухмыльнулся нахаленок. – Такие как ты приходят неделя в неделю. На воду смотрят, рожи корчат, что-то бормочут… а потом р-раз – и нету.

- Что, сильно похож? – буркнул я.

- Ага, - с удовольствием подтвердил мальчуган. Чуть потянул удилище на себя, чтобы поплавок ушел от опасных для снастей зарослей камыша. Скосил глаз и хитро подмигнул. – Ты, дядька, просто так не прыгай. Утопнуть еще уметь надо. А то нахлебаешься воды, да выползешь где-нибудь ниже по течению. Коль повезет, ко дну пойдешь, но потоком опять-таки снесет… Лучше веревку возьми, камень потяжелее.

- Зачем? – хрюкнул я удивленно.

- Вернее, - важно ответил паренек. – Да и тут останешься, гнить начнешь. Знаешь, как рыба тухлятину любит? Не знаешь, а у меня потом клев хороший появится, папке прибыток. На рынок отнесет, мне сладких сот купит… если не пропьет по дороге.

Лицо малолетнего рыбака на секунду омрачилось, но тут поплавок юрко нырнул под воду. Мальчуган азартно вскрикнул, рванул на себя. В воздухе мелькнула бечевка, гибкое серебристое тело. Но улов оказался мелким – всего лишь пескарь. Парень досадливо сплюнул, нанизал на крючок очередного червя и аккуратно забросил подальше в спокойную заводь.

- Видишь, дядька? – проворчал малец. – Паршивый улов, батька опять колотить будет. Подкармливать надо… Так что если надо, я мигом веревку притащу, камень хороший недалече валялся. И это… будешь прыгать, одежку сними. Одежку с мечом продам барыгам местным, потом месяц с мамкой будем жить припеваючи.

- Ты знаешь… - пробормотал я, смущенно развел руками.

- Расхотелось прыгать? – сразу смекнул мальчишка. Обиженно засопел, надул губы. – Тогда хоть медяк дай, я у знакомого пару рыбин куплю.

- На кой тебе? – удивился я.

- Папка не так сильно колотить будет, - шмыгнул носом хитрец. Скорчил жалобную рожицу, принялся давить слезы.

- Обманывать нехорошо… - по инерции осуждающе сказал я.

- А если надо?

С языка рвалась очередная наставительная фраза, до зуда в коленках стандартная и плоская. Но слова так и застряли в горле, мысли замелькали с бешеной скоростью. Я клацнул челюстью, еще не веря в такую простую идею. Сдавленно охнул и вскочил на ноги.

- Ты чего, дядька? – пискнул сорванец.

- Хоть понимаешь, что сказал? А если надо… Тьма! Идиот ты, Эскер! Идиот как есть!

- Меня Секстием кличут, - подал голос малыш.

- Держи! – воскликнул я, швырнул рыбаку серебряшку. – Спасибо.

Паренек на миг потерял дар речи, разглядывая сокровище. А я уже целеустремленно шел прочь. Боль и грусть никуда не делись… жили в душе, плавили внутренности. Но я впервые за долгие годы нашел в себе силы взглянуть будущему в лицо и осознал, как следует поступить.

- Дядька! – раздался за спиной вопль. – Ты еще приходи. Посидим, карасиков половим…

Обернувшись, я помахал рукой сорванцу и смешался с толпой на набережной. Протолкался к боковой улочке, сломя голову помчался обратно в купеческий район. Но и там не задержался, рванул на окраину – туда, где жилые дома плавно переходили в склады и амбары.

Извилистое русло узкой грязной улицы привело к знакомому двухэтажному зданию. Старое, но еще крепкое и массивное. Колонны и крыша изукрашена узорчатой лепниной, статуями уродливых химер и горгулий. Это сейчас пытаются лепить лик Алара и восходящее солнце куда ни попадя, как пятнадцать лет назад были в моде всякие голые тетки, атлеты и прочие идеализированные человекоподобные. А в прошлом считалось – чем страшнее, тем лучше. Ибо показывает силу, отпугивает порождений Тьмы…

Отыскав за углом небольшое крыльцо и скромную серую дверцу, я проверил фон индикатором, убедился – красный. Торопливо дернул ручку и окунулся в полутемную комнату чем-то смахивающую на лабораторию Мгира. На стеллажах и полках сбились в плотные ряды колбочки и реторты, несколько перегонных кубов, склянки с выцветшими этикетками. Потолок густо увешан пучками разнообразных трав, а в воздухе витали едкие запахи кислот и настоек.

Мелкий высохший старик-аптекарь лишь глянул исподлобья. Пригладил куцую растительность на морщинистом черепе и пробубнил тускло:

- Добрый день, мастер Сириус. Поболтать или как всегда?

- Как всегда, Тиберий, - ответил я. – И немного больше… Специальный заказ, друг мой.

Старик никак не отреагировал, продолжил перебирать какие-то травы. Раскладывал по стопкам, ловко связывал в пучки. В дальнем углу исходил паром котел, сочно булькало. Настойка от простуды – определил я навскидку, - липа, шиповник и калина. Видимо, кто-то имел неосторожность купаться в холодной реке…

Аптекаря я знал месяца полтора. Пришел сюда по наводке Гая в поисках необходимых ингредиентов для ритуалов, принялся осторожно выспрашивать. Тиберий поначалу отмалчивался: мол, знать ничего не знаю, таких специфических зелий не держу. Оттаял лишь, когда я выложил записку от Старшего Брата… У старика не первый год зрел конфликт со служителями. Маги небезосновательно считали его алхимиком и жрецом богини Леанны, покровительницы живой природы. Но доказательств у адептов Алара так и не нашлось, аптекарь мастерски скрывался.

- Что именно, мастер? – поинтересовался аптекарь, закончив с делом.

- Кровь василиска и яд каменного паука, три унции тертого стебля пещерника жгучего, - начал перечислять я. – А еще – склянку спирта, десяток чистых колб с пробками, мешочек серы… и корень волчаницы.

В тишине раздалось задумчивое хмыканье, старик глянул с явным изумлением. Но я пожал плечом и кивнул – не шучу.