- Что?
- Конь на ногу наступил...
Сцепив руки у него за подмышками, доволок к обочине, усадил, прислонив спиной к земляной стенке. Осторожно, глядя в глаза, потянул сапог.
За моей спиной Гонсало, завершая обход, отправлялся к последнему, дальнему. Когда прощупывал кости на ступне, опять прогремел выстрел. Видимо, здесь не принято рисковать, а лишней пули не жалко. Кажется, там тоже был труп. Как эхо - из леса донесся еще один выстрел. Черт, ведь Гильермо и Хуан ускакали с разряженными стволами?
- Пальцами пошевели. По-моему, кости целы. Такое называют сдавленным ушибом, сейчас приложу лед. Больно, но пройдет без последствий. Пока придется попрыгать на одной ноге. Карету подгонят - сделаю тебе твердую повязку.
- Спасибо, Алекс, сэр. Подавайте мне пистолеты, собирайте, надо их зарядить.
Слазал на нашу сторону, собрал все разряженные стволы. Потом сползал на испанскую. Гонсало шерстил трупы, горкой складывая рядом с каждым то, что намеревался забрать.
Минут через пятнадцать прискакал Хуан - уже на своем коне. Уже полегче. Ну, что там?
- Жив. Живой Пепе. Не успел убежать, долго искал место, куда спрятать. Только отошел от кареты - скачет дозор. Упал там за куст. Один соскочил с коня, сразу полез в карету. Неопытный, мог пулю в живот поймать. Второй осторожный, осматривался не слезая. Когда послышались наши выстрелы, Пепе ему в спину пулю вогнал, со вторым перестреливался. У того было два заряда, не выдержал с одним пистолетом стал уходить. Пепе за ним, догонял, не давал перезаряжать. В лесу еще раз обменялись выстрелами. У Пепе последний, заряженный, в здоровой руке, а мальчишка на него со шпагой, из-за ствола. Гильермо остался, все там соберут и подъедут. У вас что? Кугель, что с ногой?
Сумбурно, но понятно. Пепе герой! С одной рукой двух бандитов положил. Мы впятером восьмерых, я - вообще одного. Выдержка у ребят замечательная, а я на последнем этапе спасовал, засуетился. Стыдно, что делать. Мазал безбожно, три промаха из четырех.
Уже отъезжали, загрузив все отобранное Гонсало в карету, когда он, задержав коня рядом со мной, оглянулся на оставленных на дороге и произнес.
- Это были опытные люди. Никогда бы не подумал, что их можно вот так...
Правда, что ли? Или решил, что это добавит значимости нашему общему подвигу? Мне не с чем сравнивать. Просто повезло. Сегодня - нам.
Если его интересовало мое мнение, то я вообще ничего не думал. В голове было пусто и ясно, и единственное, чего мне хотелось - это побыстрее добраться до любого жилья, залезть в тепло и отогреваться кипятком. А потом заняться ногой Кугеля.
Да, еще хотелось, чтобы мы случайно, вот прямо сейчас, не встретили других, настоящих разбойников, из числа местных, вылезших на опустевшую по причине ненастья дорогу, подразмяться. Вот был бы фокус!
И вечером, когда мы верхом на той же удаче достигли вполне приличного городка с прекрасной, чудесной, замечательной гостиницей, где мне прямо внизу налилили кружку обжигающего кипятка, уже после ужина, пока занимался рукой Пепе, сидя на шикарной мягкой кровати в тепле, сытости и уюте, Гильермо, внимательно наблюдавший за сложной медицинской процедурой смены повязки, вдруг сообщил.
- На наши поиски брошены очень серьезные силы, ваше сиятельство. Не зная дороги, по который мы двинулись, они направили небольшие отряды во все возможные стороны. От одного нам удалось увернуться, второй мы перебили. Кто знает, сколько их еще? Это был сильный отряд. Нам очень повезло. Молитесь, граф, нам всем надо молиться.
На редкость неуклюже, не правда ли? Я что - молюсь мало? Пришлось перекреститься. Отвечать не стал, промолчал.
Ну вот, пожалуй, и все о том дне.
Чьи-то мертвые глаза остались там, смотреть в холодное серое небо. Но не наши. Не наши.
Потом я уснул.
- Смотрите, сэр, из фальконета можно стрелять на сто - сто пятьдесят ярдов, не дальше. Заряд маленький, картечь теряет убойную силу. Поэтому и применяют его только когда корабли сойдутся почти борт о борт. По палубам ударить, по такелажу. Можно и по шлюпкам, но попасть тяжело. Навести-то не сложно, но - качка, сэр. Трудно угадать время для выстрела. По палубам самое правильное, сэр. Обслуживать легко, заряжать - один человек справится. Развернул после выстрела жерлом к себе и - заряжай. Их на вертлюги устанавливают, прямо на борт, в носу и на корме. Разворачивай и стреляй, отдача не сильная, борт выдерживает, не ломается. Серьезные пушки на корабле все на лафетах, там откат. А эти маленькие: грохнут, дернут как жеребец и все. В крепостях применяют, тоже ставят в бойницах, но там они подлиннее. Эти судовые, сэр, короткие, чуть больше ярда. Вот та - двести сорок фунтов, потяжелее, а эта - двести с небольшим. Латунь, сэр. Если стрелять ядрами, то фунтовые ядра нужны, не больше. Но бессмыслица это, сэр, стрелять такими ядрами по кораблю. Как ореховой скорлупой плевать. Картечь нужна.
- Да где я тебе возьму картечь?
- А пули на что, сэр? Сгодятся простые пули. Фунт их отвешу, в мешочек зашью. Порох? Можно обычный ружейный порох. Тоже в мешочек, на глаз, сколько помню, по памяти. Должно получиться, сэр.
- Я не против. Давай, делай на пару зарядов. Деньги еще есть?
- Для такого дела всегда найдутся.
- Понял. На, возьми еще сотню франков, только постарайся опять разменять как- нибудь незаметно. Или я Гонсало попрошу?
Как я не жался с тратами, но остатки нашего испанского серебра закончились еще во Вьерзоне. Набранных с трупов монет и выручки от продажи всяческой трофейной дряни, а также нашего оружейного барахла, замененного на лучшее по качеству из тех же трофеев, разом сбагренного по дешевке, хватило до Шатору. Там я вынужден был запустить руку в кубышку, облегчив ее еще на сто франков. Сотню поменяли на серебро, в этом криминальном действе живейшее участие принял Гонсало. Был у него там человечек, бывал Гонсало в Шатору. Предложения остальных сводились к банальным переговорам с хозяином харчевни или поискам какого-нибудь еврея-менялы, так что - Гонсало всех выручил. Хотя, думаю, на конце сделки сидел все тот же еврей.
Количество оставленных на вооружении пистолетов - по четыре на брата - сохранили. Ребята долго объясняли мне, что теперь я владелец последней продвинутой модели, с которой об осечках можно забыть. Типа - круто. Лично мне больше пришлась по душе пара кинжалов, неизвестно с кого снятых Гонсало, так что даже не знаю, кого из присутствовавших на дороге благодарить.
Почему-то к ним мои друзья отнеслись с прохладцей, сообщив, что кинжал, которым я пользовался раньше (вытащенный из сундука) - настоящая толедская сталь, а мой новый выбор - для хлыщей, не серьезно. Продавать не стали, раз нравится, но запрятали пару в сундук: пусть там лежат, меня не позорят.
