В одной из лабораторий его внимание невольно привлек огромный — на несколько тысяч литров, не меньше, — аквариум, поросший пышными изумрудными водорослями, со снующими среди них искристыми стайками неоново-ярких рыбешек. Он даже притормозил, завороженно вглядываясь в водяную толщу — такую безмятежную, такую умиротворяющую… Как вдруг из зеленой глуби к нему метнулось бледное человеческое лицо с раззявленным в беззвучном крике ртом! Аль-Рашид рефлекторно отпрянул и столь же рефлекторно пальнул из подствольника. Стенка аквариума словно взорвалась изнутри, водяной поток захлестнул его с головой, приподнял над полом и отшвырнул аж к самому выходу из помещения.
А когда волна схлынула в коридор, в лужах кроме рыб остались беспомощно плескаться пять или шесть склизких человекообразных фигур. Некоторые из них были почти неотличимы от обыкновенных мирян, с ногами и руками; разве что лягушачьи перепонки между пальцами могли их выдать; другие шлепали об пол мощными хвостами и хлопали по крутым бокам глянцевитыми ластами; у третьих вообще вместо голов извивались пучки отвратительных щупалец, а у иных все тело, за исключением головы, имело рыбье строение; их рты и жаберные щели судорожно раскрывались и закрывались.
Пристрелив последнего из «ихтиандров», Георгий обернулся к выходу. И вовремя: в стремительном молчании его окружали голые мускулистые мужики с акульими головами на саженных плечах. Акулины, притом сразу шестеро!
Впрочем, нет, не акулины; акулины — те другие. А у этих вон и впрямь морды кархарадоньи, и плавник акулий по хребту до самого копчика; из-за непропорционально массивных голов и благодаря плавникам они казались зловеще-горбатыми. Интересно, а мозги у них тоже рыбьи или все же человечьи? Но кем бы ни были создания, бравшие его сейчас в кольцо, стоило признать, что смотрелись они весьма устрашающе: конечности так и бугрились вервиями могучих мышц, пасти, оснащенные белым многорядным частоколом конических зубов, торчащих из мясистых десен, плотоядно приоткрыты, холодные рыбьи глаза — черные и безжизненные, как нефтяные лужицы, — выпучены.
Кого другого такая картинка наверняка лишила бы присутствия духа, а то и рассудка. Только не аль-Рашида. Все два года работы в «СМЕРХе» он занимался тем, что выслеживал подобных унтерменышей (так их, бывало, именовал Икел, тот, что стал нынче Озирхотепом). Выслеживал и уничтожал. По одному, по несколько за раз, случалось — и целыми гнездами. А главное — мускулы, пускай и могучие, да зубы, хотя бы и акульи, — плохая защита от «Азраила». Сомневающимся Георгий привел убедительные доводы: после длинной очереди от бедра до него успел добраться лишь один из лжеакулин; и, хотя тому все-таки удалось завалить аль-Рашида на спину, бронекостюм оказался монстру явно не по зубам; зато всего несколько взмахов лазерного клинка разделали мутанта, точно кухонный нож треску…
«Перелом шестого и трещина четвертого ребра… ушибы мягких тканей… здоровье — восемьдесят пять процентов от изначального…»
Соседнее помещение служило чем-то вроде местного музея трудовой славы: низкий потолок вместительного зала ромбовидной формы подпирался целой колоннадой прозрачных цилиндров, где, погруженные в формалин, плавали существа, будто бы сошедшие с полотен Иеронима Босха и обоих Брейгелей сразу. Казалось, лишь воспаленный разум шизофреника способен породить подобные болезненные фантазмы. Но при этом не возникало сомнений, что свое изначальное происхождение они вели от человека. Все-таки прав был Хватко, с самого начала прав!
— Как в старые добрые времена… — пробормотал аль-Рашид, вновь чувствуя себя бойцом «СМЕРХа».
Во все лаборатории, оставшиеся непроверенными, Георгий послал по термобарическому заряду — на всякий случай. И рванул дальше, к выходу с четвертого уровня.
— Получите, ур-роды! — выкрикнул он на бегу под грохот разрывов за спиной. — За тебя, дядя Влад! Смерть химерам!
В унисон с реальными событиями, на музыкальном ристалище также началась нешуточная битва: против чеканной поступи барабанного боя и навязчивых, почти шизофренических повторов дудки с фаготом громогласно и яростно выступили духовые.
Новый лестничный пролет, контрольная очередь, вперед, вперед… ага! вон и дверь. Не останавливаясь, он выпустил заряд из подствольника. Дьявольщина! Толстенная сейфовая дверь оплавилась, но не поддалась. Ему поневоле пришлось остановиться.
Оказалось, что дверь не просто заперта, но и намертво заварена по всему периметру; над свинцовой пломбой висела покрытая жирным слоем копоти табличка: «Achtung! Внимание! Attention! Уровень законсервирован». Ниже стояла дата консервации — 2025 год. Увидев эту цифру, Георгий понимающе хмыкнул и сорвал пломбу.
По-видимому, зона особой секретности начиналась именно отсюда. Во всяком случае, чтобы вскрыть двухметровую толщу металла, ему пришлось истратить три кумулятивные гранаты, да еще и поработать лазером.
Когда проход был уже почти свободен, из вентиляционного отверстия над ним с жестяным шелестом выкатился какой-то тускло поблескивающий клубок размером с баскетбольный мяч, упал на голову и, ударившись о шлем, распался на мириады отдельных частей, каждая из которых оказалась хромированным тараканом. Секунда — и Георгий оказался целиком, с головы до пят, облеплен шевелящимися металлическими жуками; насекомые суетились, пытаясь найти хоть малейшую щелочку в его бронекостюме; их ж валы источали капли оранжевой жидкости, которая при соприкосновении с бронекостюмом зловеще шипела и пузырилась; скоро он был едва ли не весь забрызган шипучей мерзостью. Анализатор послушно вывел на дисплей сообщение, что жидкость представляет собою цианид пополам с сильнейшим растворителем. Георгий включил систему химобдува — зловредных жуков и вправду как ветром сдуло. Однако на прозрачной поверхности забрала все же остались снижавшие видимость подозрительные пятна-разъеды. Как там дела с защитой? Ого! Пятьдесят пять процентов от штатной… А с комплектностью? Та-ак, сорок семь и пятьдесят. Должно, должно хватить.
На стороне духовых и скрипичных вступил в битву тяжелый барабан; его отдельные раскаты громыхали канонадой дальнобойного орудия.
Но вот он наконец внутри. Пятый из подземных уровней встретил его полнейшим безлюдьем. Ха! Неужто его здесь не ждали? Не верили, что дойдет? Или степень секретности столь велика, что доступ сюда заказан даже сотрудникам Службы безопасности? А может, это и есть те самые никогда и никем не посещаемые таинственные этажи, о которых пытался поведать ему Репо? Что ж, если это так, значит, он подобрался совсем близко к «логову матки» — как он мысленно окрестил свою конечную цель.
