Ярри Непоседа
Белёсые деревья стояли неплотно, между ними можно было пройти — там, где стволы, раздувшиеся на высоте двух-трёх локтей от земли, не срослись такими же вздутиями-животами с соседними. Жаль, ветви над головами переплетались настолько плотно, что неба было не разглядеть.
— Как думаешь, мы на другом острове?
Конопушка пожал плечами.
— Скоро узнаем. Лучше здесь, чем в той комнате с тремя трупаками.
Ярри в этом уже сомневался. Хотя — если вспомнить, как они сюда попали и что оставили позади…
Поначалу всё складывалось неплохо. Они заметили войско харранов и даже, наверное, могли предупредить своих. Замерев плечом к плечу возле чар-зеркала, Ярри с Конопушкой смотрели, как вверху, у самого края рамы, копошатся фигурки, подсвечиваемые рыжим пламенем костров.
— Дозорные, — хмуро проронил Конопушка. — Вот бы глянуть дальше… — Он ткнул пальцем в верхний край чар-зеркала — и тотчас «глаз» двинулся именно в том направлении. Так они облетели весь лагерь, считая, сбиваясь и снова считая шатры и палатки; Конопушка помнил из каких-то старых книг, что именно так вычисляли количество неприятельских войск. Хотя — какие к гаррам вычисления?!.. — только бы слепой не понял, что харранов намного больше, чем воинов Шандала. Чем всех воинов Шандала вообще.
Троих дозорных Ярри с Конопушкой заметили, но внимания на них не обратили. Отвлеклись, споря о том, как же предупредить коменданта Хродаса и остальных своих. Непоседа предлагал ещё раз крикнуть в горн, точней, не крикнуть, а просто рассказать, всё объяснить. Хродас услышит, поймёт и примет меры (какие — Ярри пока плохо представлял).
— Ну да, — не соглашался Конопушка, — и харраны сразу сообразят, что в городе кто-то есть.
— По-твоему, они ещё не знают? И зачем они тогда?..
— Ох, кровь Рункейрова! Ты глянь!..
Ярри глянул — но что там было в чар-зеркале, уже не увидел. Издав лёгкий звон, оно начало темнеть, только из центра во все стороны разбегались трещины. Захлопал крыльями, срываясь с потолка, шулданай. Он метнулся вверх, но тотчас рухнул и забился на полу рядом с Ледышкой, весь в крови, и кровь капала на него с потолка, с канатиков, которые оказались не канатиками, а полыми трубками. Кровь выхлёстывала из них с утробным звуком, как будто кого-то рвало. Потом действительно рвало — Конопушку, побледневшего и насмерть перепуганного: он вскочил отбежать в угол, споткнулся о Ледышку, от того отломился кусок руки…
Всё это сильно напоминало Мясной рынок, когда по нему прошлым летом промчался горбач в охоте: столько же кровищи, грязи и безумия. И смердело в комнате так же, как на рынке; о цветочках и свежих травах можно было забыть.
— Ты как?
Конопушка посмотрел на Ярри ошалелым взглядом, сглотнул.
— Это харраны. Те трое дозорных. Они стреляли пламяшарами и стрелами. Один попал.
Ярри не стал спрашивать куда.
— Думаешь, знали?
Конопушка кивнул.
— И выходит, — добавил, — знают, что такое вообще возможно. Теперь они придут в город и будут нас искать.
— А найдут лагерь.
Они переглянулись.
— Ты слушал учителя внимательней, чем я, — сказал Конопушка. — И ты всегда был его любимчиком. Давай вспоминай! Что он ещё рассказывал про эти башни?
На «любимчика» Ярри не обиделся, не до того сейчас было; попытался вспомнить уроки — без особого, в общем-то, успеха. Когда рядом лежат три трупака и дважды издохший шулданай — вспоминается, по правде сказать, плохо: мысли всё не туда сворачивают.
— Ну, про «ловушки времени» точно было.
— Это я помню: в них вроде как время останавливается.
— Ну, почти так. Учитель говорил, всё устроено сложней, но…
— Но для них вон, — кивнул Конопушка, — это не важно. А для нас — бесполезно. Ещё, кажется, он говорил про всякие там столпы знаний, э?
— Нет, про это не помню. Помню про то, что сюда могут войти только очень сильные заклинатели.
— Ха! Мы с тобой такие и есть!
— Значит, соврал… Ещё он говорил, что хозяева башен видели всё в городе, вмешивались, если им что-то не нравилось.
— Как?
Ярри пожал плечами.
— Ну а как вмешиваются? Угрожают там… не знаю…
— Угрожать могли — вон через горны. Но кто бы стал слушать, если б они только угрожали? Рано или поздно кто-нибудь наплевал бы на предупреждения. И если б заклинатели его не наказали, все бы поняли, чего стоят их слова.
— «Наказали», ха! И как, по-твоему?
— Заклинатели же. Значит — чарами.
Они постояли, раздумывая. Шулданай к тому времени окончательно затих — подох, наверное.
— Вот странно, — сказал Конопушка. — Если они такие могущественные были, зачем тогда эти зеркала, шулданай… Что, не могли без всего этого?
Ярри почесал в затылке. Мысль была интересная, но с каким-то изъяном.
— О, слушай! — Конопушка всё больше становился похож на себя обычного: глаза горят, рот не закрывается. — Я тут подумал… Вот ты — ты же можешь, если пить захочется, прямо ладонью из ведра зачерпнуть?
— Ну.
— Но обычно кружку берёшь.
— Потому что госпожа Синнэ, если увидит, что ладонью, таких навешает… сам знаешь!
— Ладно, возьмём воинов, которые в Шандале. Могут они руками и зубами с теми же раттулами сражаться? Или вот: из Шандала сюда могли и пешком дойти. Дошли бы, точно. Но, когда хотят раттулов вывести, берут яд или мечи, а когда нужно куда-нибудь попасть — седлают бархаг. Почему? А потому, что даже если ты что-то можешь сделать сам, это ещё не значит, что сделаешь! Мало ли, как дело обернётся: звёзды в небе подло встанут или энергии в клубок совьются. Если можно без них, да ещё надёжней — кто откажется?
— Поэтому, — сообразил Ярри, — тут все эти горны, зеркала…
— …и что-то ещё! Должно быть что-то ещё!
Конопушка закружил по комнате, совершенно не обращая внимания ни на лужи, ни на мертвяков. Он подступался то к одному, то к другому креслу, даже заглянул под них, как будто там скрывались потайные рычаги — как же, ничего там не было, кроме крови и грязи!
Ярри тоже не стоял на месте: прощупывал стены, куда мог дотянуться, простучал каждую плитку в мозаичном полу. Без толку!
— Нет, — сказал Конопушка, — мы с тобой дураки.
И снова Ярри не обиделся.
— Ну сами же говорили: эта штуковина — какой бы она ни была — должна лежать на самом видном месте. Ты кружку где ставишь? Рядом с ведром. Шандальские воины яд тоже не во Вратах прячут. Ну и…
— …вот, — тихо сказал Ярри. — Вот она, эта штуковина.
И похлопал по торчавшей из потолка колонне. Снизу, там, где она расширялась, по бокам были вставлены четыре стекла.
