Те, кто вернулся из призрачного мира вслед за Синнэ тэр-Ойбриккэс.
Ярулт помнит, как он рыдал, когда услышал, что воины Шандала ожили. Не все, сказали ему тогда, многие так и не вернулись из призрачного, но и то, что вернулись эти, — чудо! Услышав, они обнялись с Конопушкой и от переизбытка чувств лупцевали друг дружку по плечам и спине, а потом Ярри не выдержал и заревел, от счастья, конечно. Он знал, что у некоторых возвратившихся не хватает пальцев, иногда — рук (если тело осталось без них — ничего не попишешь), но ведь всё равно — живы, живы, живы!!!..
Сейчас он проводит ладонью по щеке, ощущает под пальцами влагу и улыбается.
Он думает о том, что вчера рассказала ему Олли. О том, о чём сами дважды рождённые долгое время молчали. Он пытается представить, каково им было встречать в потустороннем мире сияющую хромую фигуру… что они чувствовали при этом.
Учитель вывел их всех, всех, кого смог и успел.
Что он сам чувствовал при этом?
Пытался ли спасти Железнопалого?
Сумел ли сам?..
Ярулт поднимает фонарь повыше и понимает: да, пожалуй, он может взобраться по камням наверх, это займёт какое-то время, но ничего невероятного в этом нет. Он представляет себе то, что увидели наиболее любопытные жители Врат, — те, кто позже поднимался на край завала и смотрел в пустыню.
С юга подступы к бывшему ущелью и сам завал спеклись в единую ровную поверхность. Солнце играло на ней бликами, слепило глаза. Порой сбитые с толку пичуги зависали перед собственным отражением и с рассерженным чириканьем пытались его атаковать… Даже годы спустя поверхность не помутнела и не покрылась трещинами. Горожане надеялись, что так оно будет и впредь.
Ни один бэр-маркад не сумел бы вскарабкаться здесь — и вряд ли на это были способны какие-либо другие помарки. Что до ким-стэгата, то ветры, которые прежде несли кляксы радужных чернил к Вратам, теперь дули совсем в другом направлении.
Ярулт размышляет о том, как выглядит сейчас крепость — столько-то лет спустя!.. Пожалуй, на это стоит взглянуть, думает он, но не двигается с места.
Некоторым вопросам лучше навсегда остаться без ответов.
Он возвратится во Врата к утру. И перво-наперво пойдёт в Храм, чтобы поклониться той старухе, которую вчера не узнал… точнее, женщине, которая постарела так невероятно быстро… а впрочем, дважды рождённые, особенно те, кто пробыл в призрачном мире дольше часа-двух, меняются самым непостижимым образом. У одних остаются шрамы на теле, у других — на душе. Кто-то в тридцать четыре года выглядит на все семьдесят.
Ярулт будет что-то говорить, какие-то глупости. Потом замолчит.
А госпожа тэр-Ойбриккэс в ответ только улыбнётся. Она, объяснят Ярулту позже, дала обет молчания, и никто не знает, чего она ждёт, что должно случиться, чтобы она снова заговорила.
Ярулт не станет их поправлять. Не «чего», а «кого».
Он вдруг ловит себя на том, что всё это время мысленно продолжал спорить с Олли. Подыскивал какие-то доводы, правильные слова…
А они не нужны.
То, что жива Синнэ тэр-Ойбриккэс, что были живы те, кто ушёл в призрачный мир, — вот самый важный довод. Как именно каждый из них распорядился своей жизнью, — это их выбор, но они живы или были живы. В наши чёрные времена это — то единственное, из чего может прорасти надежда.
Всё остальное — прах на ветру.
Перехватив поудобнее фонарь, Ярулт поворачивается спиной к завалу и идёт вниз, во тьму. Завтра вечером он оставит Врата, оставит позади историю своего детства и на долгие годы позабудет о Шандале.
Рано или поздно прошлое, конечно, само отыщет его. Но это уже совсем другая история, она пока скрыта туманом.
До рассвета далеко, и Ярулт не спеша идёт сквозь клубящуюся тьму, подняв повыше фонарь, — всё, что он может сделать здесь и сейчас.
Как и все мои книги, эта не была бы написана, если бы не помощь огромного количества людей. Рискуя кого-либо не упомянуть, всё же хочу поблагодарить их — тех, благодаря кому этот роман стал намного лучше, чем мог бы быть: Олега Авраменко, Алима Антонова, Олега Афонина, Владимира Бычинского, Александра Золотько, Кайла Иторра, Андрея Климова, Татьяну Кохановскую, Николая Кудрявцева, Александра Курдюка, Евгению Лакосник, Михаила Литвинюка, Михаила Назаренко, Дарину Недозим, Юлию Оскольскую, Сергея Пальцуна, Олега Пелипейченко, Алексея Поленова, Илью Савченко, Фёдора Сергеева, Валентину Соловей, Андрея Фесюка, Фёдора Чешко, — и особо — Ефрема Лихтенштейна, чья помощь в создании языков была неоценимой!
Ваш автор Киев, 2013 г.
