– Ну, если столько получаете, значит, вы – профессионалы высшего уровня, должно быть… – улыбнулся Василий Александрович.
– Да, так есть…
– Что же вы тогда так лоханулись, причем – дважды, если вы такие крутые профессионалы? – поинтересовался Толик.
– Мы не ожидали от вас такого разворота, а эти заграничные друзья… – наемник кивнул на иностранцев, – сказали, что вы археологи, а не бойцы…
– Археолог тут только я, – сказал Синицын. – Не повезло вам, парни…
– А что вы – по тем двум не поняли, что у нас не только археологи? – спросил Толя.
– По тем двум мы поняли, что у вас бойцов нету. Они заскулили, как собаки, чтобы их не убивали… Сказали, что наемные рабочие… Копают у вас…
– Молодцы! – похвалил Василий Александрович. – Грамотно дурачков включили! – и направился к месту посадки, еще раз напомнив: – Если что – этих в расход, а сами – ноги!
Из-за горы показался вертолет и начал спускаться к деду, который махал ему, управляя посадкой на свободном от камней месте. Вертолет приземлился, и Василий Александрович через открытую дверцу что-то прокричал его пилотам. Через минуту он уже бежал к нам.
– Загружаемся! – крикнул он издалека и, подбежав ближе, добавил: – Он нас высадит там, где нам нужно, а потом – за вами, – дед мотнул головой в сторону наших «гостей».
Не дожидаясь второго приглашения, все двинулись к вертолету с сияющими улыбками и надеждой на то, что вот-вот благополучно доберемся до места назначения.
В вертушке Василий Александрович прокричал ко мне:
– Полезай к пилоту, будешь дорогу показывать!
– Я ее сверху не видел, – попытался я возразить, но потом понял, что другие вообще не видели, и добавил: – Попробую разобраться.
Пока я заходил в кабину пилота, вертолет оторвался от земли и стал набирать высоту.
Пилот, мужичок лет пятидесяти, с большими усами, посмотрел на меня и что-то недовольно пробубнил. Мне показалось, что он спросил меня о чем-то.
– Чего? – спросил я, не поняв.
– Через плечо! – крикнул он. – Дорогу показывай!
– Нам – между гор, над ущельем… Тут сейчас спуск идет в низину, а затем подъем в гору, там нужно будет пониже, внимательней…
– Ты че несешь? – заорал на меня пилот. – Какой спуск, какой подъем? Ты пальцем ткни!
– Туда, – я показал пальцем направление.
Вертолет чуть наклонился и стал быстро набирать скорость. Недалеко внизу был хорошо виден проход между скал, извилистый, словно горная река. Впереди виднелось место, где скалы плавно расходились в стороны, переходя в горы. В том месте, где заканчивался проход и спуск, начинался опять подъем в горы, и там я увидел вооруженных людей, направляющих на нас автоматы. В этот момент послышался как бы стук по фюзеляжу вертолета – словно в нас бросали камни, много камней…
– Твою мать! – заорал пилот. – Веселые вы ребята! Сначала одни клоуны чуть не пристрелили, теперь вы! Еще и обстреливают!
Вертолет начал снижаться. В кабину влетел дед и крикнул:
– Не снижайся! Давай дальше!
– А мы не снижаемся! – орал пилот. – Мы падаем!
Машина сильно накренилась на правый бок. Я посмотрел в окно и увидел землю буквально в нескольких метрах перед глазами. В этот момент раздался сильный скрежет и стук, меня бросило на правое боковое окно, затем резко назад на пилота, и я почувствовал, как вертолет медленно переваливается с боку в горизонтальное, правильное положение. Мои глаза встретились с полными ярости глазами пилота, у которого я сидел на коленях.
– Слезь с меня, щенок! – заорал он, в бешенстве отпихивая меня.
– Живы? Все живы? – услышал я голос Василия Александровича.
Я выскочил в пассажирский отсек. Лежа на спине и задрав ноги на дверь, хлопал ошалевшими глазами Синицын. Дед метался и всех осматривал. Валера с Толиком, зажавшись в одном углу, рядом с Синицыным, пребывали в непонятных позах, запутавшись в конечностях друг друга. Осмотрев всех, и пилота в том числе, Василий Александрович быстро приказал:
– Все вещи схватили и быстрей, быстрей бежим. Да поднимайтесь вы, – встряхнул он Валеру, помогая ему встать на ноги. – Валим! Валим отсюда!
Из кабины показался разъяренный пилот.
– Извини, друг! – бросил ему дед. – Непредвиденные обстоятельства…
– Мне твое извини нужно, как голой заднице еж! – заорал на Василия Александровича пилот.
Тот ничего не ответил, открыл дверь вертолета и начал выбрасывать рюкзаки. Я выпрыгнул на землю и осмотрелся. У вертолета был отломан винт, куски его лопастей валялись по сторонам, одна сторона корпуса покорежена, с другой стороны отломано шасси. Вертолет лежал между двух гор, как раз в том месте, где мы должны были проходить, если бы шли пешком. Все поспешно выскочили из вертолета и взяли свои вещи.
– Ну и что мне теперь делать?! – ревел пилот, высунувшись из кабины.
– Иди назад, между тех скал есть проход, через него к иностранцам своим попадешь, – Синицын показал рукой в сторону скал. Им тоже выбираться надо, без тебя никуда не денутся…
– Они – не мои! Они – уроды! Как и вы! – мужика от ярости начало трясти.
– Давай, старый, не серчай! Мир спасаем… – Василий Александрович хлопнул пилота по плечу и сунул ему в руку несколько стодолларовых купюр.
Этот благородный жест пилота немного успокоил, он сел в кресло в вертолете и схватился за голову. Мы не стали дальше его успокаивать, взяли свои вещи и побежали в гору.
– Далеко еще нам? – спросил меня по ходу Синицын.
– До конца этого подъема, между гор, потом будет что-то в роде развилки, нам направо, до предела, до скал… У подножия скал и будет вход… – ответил я.
Какое-то время мы бежали до места, где две горы сходились, оставив между собой лишь узкий проход.
– Стойте, – крикнул Толя, когда мы миновали его.
Все остановились тяжело дыша.
– Мы тут останемся, – сказал Валера. – Задержим их. А вы бегите!
– Я сяду за тем камнем, – Толик показал на большой валун, стоявший метрах в двадцати за проходом. – А Валера напротив. Они из прохода не смогут выйти.
Мы переглянулись. Василий Александрович подошел к Толе и отдал ему автомат, отобранный у иностранцев, запасной рожок и свой пистолет.
– Это оставь себе, – мой тезка вернул ему пистолет. – Может, пригодится. Нам хватит, – он показал рукой на автомат, висевший на шее Валеры, тоже отобранный у иностранцев и похлопал себя по карману, где лежал пистолет.
– Будьте аккуратны и не уходите никуда, на обратном пути вас заберем, – у деда дрогнул голос.
Мы развернулись и побежали дальше, оставив парней за спиной. Все прекрасно понимали, что на обратном пути мы можем их не увидеть живыми, но выбора у нас не было. Когда Василий Александрович произнес последние слова, я подумал, что, если с ними что-то случиться, он будет винить в их смерти только себя – ведь именно он позвал их в путь без дороги обратно. А если посмотреть с другой стороны, он их предупреждал, что экспедиция очень опасная, что кто-то из нее может не вернуться. Ребята понимали опасность и, согласившись, тем самым снимали с деда ответственность за свои жизни. Тут я поймал себя на мысли, что рассматриваю ситуацию с точки зрения кармической ответственности. Сам же я испытывал смешанные чувства по отношению к поступку парней. Я не хотел, чтобы они оставались, это наверняка их погибель. Я предпочел бы, чтобы мы продолжали путь все вместе, а дальше – будь как будет. С другой стороны, те, кто шли за нами, не шли, а, скорее всего, бежали налегке, и нас они наверняка догнали бы, и тогда всему конец, все наши старания оказались бы пустыми, и, вполне возможно, наша цивилизация тоже пропала бы. И в то же время душу переполняла гордость за то, что есть такие люди как Толик с Валерой, которые готовы пожертвовать собой ради жизни других людей. Огромная сила духа должна быть заложена в человека, чтобы он так просто мог сказать: «Вы идите дальше, а мы тут за вас умрем!» Глаза наполнились слезами, я бежал и оборачивался назад. Наши товарищи уже пропали из виду за выступом скалы, а я все оборачивался и думал: «Может, не надо? Может, вместе, и будь что будет». Мне хотелось кричать от негодования: почему мир так несправедлив? Почему из-за амбиций одного человека, который жаждет власти и денег, должны умирать люди? И какие люди! Такой, как Сан Саныч, пальца их не стоит. Такой бы не решился на это: «Вы идите, а я тут за вас умру!» Душа рвалась на части, хотелось бежать обратно и сказать ребятам: «Не надо умирать, пошли с нами!» Но надо двигаться вперед. Наша цель стоила больше двух жизней, и они это понимают. Поэтому они – там…
