— Что же с нами будет? — смотрел из-под капюшона вдаль молодой полубог Меченый, соображая, как повлиять на ситуацию, где непричастных просто не осталось.
Многомерность.Все воспоминания детства пронеслись перед Чернославом за доли секунды. Он вспомнил, как уходили на планету-близнец земли — Дею измученные войной израненные боги. Отступали, чтобы сохранить остатки цивилизации солнечных богов — асов. Иные божества и вовсе возвращались на планету-прародитель для долгого, исцеляющего тела и души сна — в далёкий Асгард, под руку Рода — Одного бога. Он один мог дать сил детям, чтобы вспомнили, зачем появились на свет.
Чернослав вспомнил, как аннунаки и кощеи уничтожали уцелевших людей на земле и под землей, обрушивая туннели и взрывая подземные города лазерным оружием.
Давление атмосфер на поверхности упало до критической отметки, едва удерживая воздух, радиационная зима покрыла лик Земли, укутав в снег и смерть всё живое, магнитные полюса сместились, и лишь под землей многие сотни лет возможна была жизнь. В искусственных условиях.
Люди и оставшиеся полубоги сосуществовали с теми, кого когда-то сами приютили на своей земле — титанами-асурами. А так же монстрами, мутантами и чудовищами, которыми заполнилась земля под воздействием радиации и экспериментами захватчиков. В частности из некоторых людей сделали рабов, скрестив с обезьянами. Те работали на захватчиков, добывая необходимые аннунакам ресурсы. Этот вид ныне известен как почти вымерший снежный человек.
Старые договора с иноземными цивилизациями мгновенно потеряли смысл. Серые перестали воспринимать бывшие метрополии всерьез, а Асгард не видел смысла возвращать мёртвые земли. У Земли не осталось союзников и долгие годы лишь ослепшие в подземелье богатыри и полубоги составляли единственную защиту людей от всей напасти с поверхности.
Святогор, Горяня, Усыня — лишь редкие запомнившиеся имена первых вышедших на поверхность героев. До полного реванша с аннунаками и возвращения богов были тысячелетия.
Титаны-асуры и велеты-люди были первыми, кто вышел на поверхность Земли века спустя. У них, как и у полубогов, было много работы, чтобы род людской мог приспособиться и жить в новых условиях.
Земля кишела монстрами, как и тогда, когда отвоевывали материки.
Это было время беспрерывных войн великих за прошлое наследие. Время молодости новых богов и становления Чернослава… И вот теперь, тысячи лет спустя, когда аннунаки были разбиты, а остатки их давно рассеялись змеиными отродьями среди людей, ухудшив генофонд человечества, разбавив божественную кровь змеиной, он вёл светлые армии на штурм последней крепости. И защищали её кощеи. Те, кто когда-то охотился, в том числе и за его душой.
Чернослав мог их убивать. И он убивал. Разбиты оказались армии кощеев, гелов, архигелов и прочей нежити на службе у системы. Чернослав подошёл к третьей печати и без колебаний сорвал её.
В мгновенную тишину погрузилась выигравшая армия и остатки проигравших. Стена Безмолвия, сотни тысяч лет мешающая восхождению, пала. И мириады душ устремились с низших миров ввысь. Лестница Восхождения мгновенно переполнилась теми, кто жаждал возвыситься.
В физическом же мире в этот момент произошёл своего рода Конец Света. В какой-то степени это и был конец света, потому что старый материальный мир перестал быть единственно верным — в мир вернулась магия. И воля мага стала значить больше, чем воля золота. Миллионы людей мгновенно ощутили в себе силы влиять на мир…
Чернослав опустил меч и развеял его. Ему больше не было нужды воевать с кем-то в этом мире. Он сделал то, что собирался. Дальше будут совсем другие войны. Совсем другие противники.
Среди мириад возвышающихся душ к нему подлетели две. Он мгновенно ощутил родство с ними и подался своей душой навстречу.
Перед ним проявились Миромир и Лилит.
— Отец мой, прости меня. Ты бы не одобрил мой план и остановил меня. — Черонослав повинно склонил голову, готовый принять хулу и новые проклятия. Ведь ради победы он собственной рукой отправил предка на тот свет.
— Я всегда сберегал тебя от самых болезненных углов. Как родитель бережет неразумное дитя от урона. — Ответил отец, улыбаясь мягкой улыбкой. Не было в его лике ни гнева, ни боли. — Но ты давно стал взрослым и сам отвечаешь за свою душу, за свой диалог с Глубинным, сын. Род тебе судья. Я лишь один из рода. Со своей стороны… я прощаю тебя. Веди людей к свету. Они слишком долго блуждали в тумане. Туман в их головах. А прочие и вовсе ещё слепы. Сильны в неведении своем и не ведают, что творят. — Миромир расчертил воздух руками, рисуя заклятья-руны и от них повеяло светом и теплом, так давно позабытым Чернославом. Он поднял голову и посмотрел на Лилит.
— Мать моя, ты тоже ушла. Мне очень жаль, что не защитил тебя.
— Я умерла, защищая внуков. Иной смерти и не пожелаю. — Ответила она, так же мягко улыбаясь. Освобожденная от бремени тысяч лет страданий, она наконец могла себе позволить покой.
— Прости меня. Я часто шёл против воли твоей, — вновь склонил голову Чернослав.
— Ты рос эгоистом потому, что у тебя не было братьев и сестёр. Мы делали всё для тебя. Но повзрослел ты только, когда появился Скорпион. — Мать улыбнулась. — Но лучше поздно, чем никогда. Я прощаю тебя. Ты не защитил род свой. Слава умер, как герой. Так защити род брата своего.
— Я горд своим сыном. Он защищал людей до последнего. Дети же его живут в каждом русском человеке. Впрочем, я исполню волю твою. Я воспитаю… сына Скорпиона.
В тот же момент Любляна в физическом мире ощутила, как на руках полегчало. Малютка Боремир пропал в неизвестном направлении. Был и не стало.
Крик матери пронёсся по дому, заглушая звук бомбёжки посёлка китайскими бомбардировщиками…
— Эх… он снова всё понял не так, — протянул Миромир за миг до растворения в потоке восходящих.
— Ты тоже никогда не слышал моего «нет», — добавила Лилит, уходя вслед за возлюбленным.
Тысячелетние распри перестали иметь значения за Чертой.
Созвездие Орла. Планета Мурайа.Лада молчала, рассматривая клочок земли на ладошке. Похоже, земля была перенасыщена железом, так как имела красноватый оттенок, как на Марсе. В пол уха слушала, как половина тела Семёна пытается научить половину тела Саввы ступеням саморазвития. Но так как оба постоянно спорили, как настоящие братья, ни о какой концентрации речи не шло. Они битый час не могли постичь и первой ступени. Остановка внутреннего диалога при парном сознании — вещь почти невозможная… почти. Но как же оба были далеко от этой возможности освобождения.
