Декс остановился у двери и обернулся. Его слова произвели эффект. Все смотрели на хобгоблина.
— Только тебе тоже наплевать на всех кроме себя, правда? Это как с Кувалдой. Всё потому, что он твой враг, а не близкий человек. — сказал Артемида, и с горькой улыбкой добавила: — Теперь ты тоже часть города ангелов.
Декс ударил кулаком в стену с такой силой, что с неё кусками осыпалась декоративная штукатурка, и вышел из клуба.
***
Восставшее из радиоактивно пепла солнце пыталось выжечь глаза Декса, который так непредусмотрительно забыл задвинуть шторы. Хобгоблин бессознательно ворочался. Поняв, что только визуальными помехами тут не справиться, мир подключил ещё и звук. Неприятная трель комлинка всё-таки заставила адепта открыть один глаз. По ощущениям, Декс проспал всего двадцать минут. Открытый глаз метнулся на электронные часы на столе. Нет, не двадцать. Целых тридцать. Кому вообще приходит в голову звонить в такую рань? И вообще разговаривать с людьми утром?
Не глядя на экран, Декс ответил на звонок.
— Декстер! — сразу после нажатия раздался в коме скрипучий женский голос. Только один человек в этом мире имел право называть его «Декстером».
— Привет, ма, — обречённо протянул Декс, закрывая глаз. Он не боялся заснуть во время разговора — всё равно никакой важной информации он не услышит.
— Я уже привыкла к твоим выходкам после гоблинизации, но теперь ты перешёл все границы! Это же надо! Уехать от родной матери чёрт пойми куда и не звонить!
— Я же переводил деньги и писал, что у меня всё хорошо…
— И скажи мне на милость, где ты получил эти деньги? Опять дрался или, упаси господи, бегал в тенях? Ты очень изменился после своего превращения. Иногда мне кажется, что ты и не мой сын вовсе…
Эти слова могли бы сильно обидеть Декса, но он слишком устал сегодня, да и давно привык к таким разговорам. Но следующая фраза уже была из нового репертуара:
— Почему ты не можешь пойти на работу в корпорацию, как Фрэнк и Сцилла? Они же твои друзья! Смогли бы найти тебе место каким-нибудь рабочим…
Ярость подкинула тело Декса. Теперь он стоял на кровати, без намёка на сон, и, стараясь в очередной раз не сорваться при разговоре с матерью, задыхаясь, тараторил в трубку:
— Во-первых, они даже не сказали мне, что собираются работать в Ренраку. А во-вторых, даже если бы они предупредили меня, то я всё равно бы не пошёл с ними! Я с малых лет тренировался, чтобы болезнь не взяла надо мной верх! И что, как только я превратился, так должен выкинуть пол жизни в помойку, чтобы пол жизни РАБОТАТЬ в помойке?!
То ли от упоминания бывших друзей, то ли от мысли о работе в корпорации Декса затошнило.
— А сейчас ты что, занимаешься возвышенным делом? Там всё стабильно, даже если у тебя нет ГРЕХа, тебе его сделают! Да, с твоими данными тебя не возьмут в охрану, но быть разнорабочим в такой крупной корпорации тоже не плохо!
— Пахать за копейки, чтобы просто было что сегодня поесть? Это, по-твоему, неплохо? Какой вообще в этом смысл?!
Декс всю жизнь учился держать удар и бить в ответ. Но когда такие удары наносят близкие люди, то они получаются неожиданными, мощными, и, как назло, в самые больные места.
— А сейчас в твоей жизни есть смысл? Уходишь ради сомнительной наживы, не зная, с чем вернёшься домой: то ли с кредстиками, то ли с пулей, то ли вообще не вернёшься! И ладно бы ты был рядом со своими, но ты нас всех бросил! Твои друзья выросли и повзрослели, а ты всё ещё держишься за мечты о беззаботной жизни в тенях! Такого не бывает, сын! Тебе пора это понять и тоже повзрослеть!
Горло Декса стало полем битвы между горьким комом и накатывавшей из желудка тошнотой. Скулы напряглись, сдерживая рвавшуюся бойню наружу. Глаза сузились, а в залитых темнотой зрачках на мгновение блеснула влага, давшая отблеск поднимавшемуся солнцу. Рот наполнился слюной. На зло всем чувственным сентименталистам, физический мир вновь победил.
— Я тебе перезвоню, — сказал Декс, отшвырнул комлинк и побежал в туалет.
Декса не тошнило и не рвало. Он чувствовал себя скорее перевёрнутым вулканом с ядовитой огненной лавой. Живот будто резал изнутри ржавый нож. Физическая боль великодушно подвинулась на пьедестале, дав чувствам удобно усесться с краю. Из-за обилия рвоты на глазах выступили слёзы. Как и всегда в такие моменты, мозг работал предельно точно, чётко и рассудительно.
Не надо было столько жрать в придорожной забегаловке. Мало ли что там могут подсунуть. Будет тебе уроком! Хотя стоп: сколько времени-то прошло? Еда даже не успела перевариться…
Один плохо прожёванный кусок торопился на выход, разрывая глотку изнутри.
Нет, тут явно что-то другое, — отделившийся от общего процесса мозг продолжал меланхолично наблюдать за процессом. Будто детектив из нуарных фильмов, он методично начал выуживать из картотеки с воспоминаниями фотокарточки подозреваемых. Обвинение пало на тролля в гавайской рубашке и блистером с микроскопической белой таблеточкой в одной руке.
— Это — камикадзе. Мощная дрянь. Обеспечивает прилив сил и адреналина, если вдруг почувствуете себя плохо и потребуется резко взбодриться. Эффект моментальный. На утро могут быть небольшие отходняки… — сказал Дрейк. Мозг остановил воспоминание и подчеркнул последнюю фразу красным маркером.
То, что для огромного тролля лёгкие отходняки, для тебя… Ну, ты сам видишь.
Декс судорожно схватил ртом воздух. Его так интенсивно рвало на протяжении нескольких минут, что перестало хватать кислорода. Во рту стоял вкус дополнительного соуса к номеру шесть. Зато организм адепта действительно очистился от камикадзе. Мозг перестал пытаться играть в нуарного детектива, и вновь стал единым целым со своим хозяином.
И вот он я, — подумал Декс, ложась щекой на холодный ободок унитаза. Последние силы покинули хобгоблина, и он был не в состоянии даже нормально сидеть. — В чужом городе, живу на квартире погибшего в забеге чувака, потому что из своей меня выгнала банда. Хотел отомстить корпорации за Леона? Да они нас всех обвели вокруг пальца, как последних олухов! Да я же сдохнуть мог на этом поезде! Хотя, скорее всего, сдохну я именно сейчас…
Неконтролируемый поток желчи на минуту прервал размышления.
Правильно, пусть выходит вместе с моей тупостью и жестокостью. Хотел жить так, как мне нравится. А что вообще мне нравится? Я только дерусь и наживаю неприятности. Может, именно это мне и нравится? Да я же вообще больше ничего не умею в жизни! У меня нет ни целей, ни перспектив. Просто стать богатым, крутым и известным. Какой же я наивный… И даже за Леона толком не смог отомстить…
Чувство жалости к себе втиснулось на пьедестал, едва удерживаясь на его краю.
Команду хотел. Новых друзей. Как же! Для такого мудака, как я, и друзья соответствующие. Они во всём правы. Я такой же, как и все. Такой же, как Болт и Кувалда. Ничем не отличаюсь от любого в этом городе, кто стремится подняться над другими хотя бы на пол головы. Я — беспринципный наёмник, только со вспышками ярости и банальной целью мести. Я — такой же, как и все в этом городе.
Декс обознался. Это было не чувство жалости. Это была прекрасно знакомая ненависть. Ненависть к себе. Лёгким движением руки она столкнула всех остальных с победного пьедестала, оставшись в гордом одиночестве. Эта госпожа всегда заставляла Декса делать то, что ей заблагорассудится. В данный момент ей очень нравилось смотреть, как Декс корчится. В голове зазвучал противный смех, и адепта снова вывернуло. На этот раз не от камикадзе.
***
Артемида пыталась уснуть, чтобы этот кошмар наконец-то закончился. За одну ночь всё, что она строила долгие годы, рухнуло. Её предали те, кому она доверяла.
— Ты не понимаешь, кто действительно заботиться о тебе, а кто лишь использует! Неудивительно, что твоя банда развалилась и тебя подставили! — крикнул хобгоблин, чьё лицо было обезображено первобытной яростью.
