пока сам Сергей Игнатьевич, глава нашей медицинской службы, не дал заключение, что я в полном порядке. За исключением длинной трещины, которая в моем случае заживет дней за десять. Чтобы ускорить процесс, на ногу закрепили специальный пластиковый фиксатор. Тихо ругаясь и борясь с ним, я кое-как переоделся в серое кимоно, единственное с достаточно широкими штанинами.
Не без помощи встреченных по пути военных, нашел часть своей команды. Как выяснилось, от утренних тренировок филонил только я. Расположились они в подобии спортзала на другой стороне базы, недалеко от полосы препятствий и открытого стрельбища. К моему удивлению была там и Оксана. В обычном каратеги, вместо облегающего костюма, выглядела она куда привычнее. Вместе с Фа Чжэном они отдыхали на скамейках в самом углу, наблюдая за спаррингом Алены и Вероники. Второй мастер нашей компании американец Джим, дежурил у входа. Увидев меня, он обрадовался, шире открывая дверь, чтобы я смогу перешагнуть небольшую преграду в виде ступеньки. Если вы еще не знакомы с этим здоровяком, то спешу представить: — Джим Рагер, светловолосый, зеленоглазый американец, двухметровая гора мышц, неиссякаемый источник оптимизма и странного чувства юмора. Единственный на моей памяти одаренный, достигший уровня мастера, при этом оставаясь посредственным бойцом. В кулачной драке он мог бы и выйти победителем, так как часто тренировался с множеством умелых бойцов, но вот один на один, без использования силы, его могла одолеть даже Оксана. Дар его заключался в том, что он мог распространять свое ки на окружающие предметы, придавая им особые, нужные для него свойства. На моих глазах он однажды перерезал рельсу обычным тупым ножом для масла. При этом резал так, словно рельса и была сделана из масла. А еще он мастерски запускал в полет любую вещь, вне зависимости от размера. Как я в МИБИ запустил железный шар, пробив им стену, он мог запустить легковой автомобиль, или толкнуть метров на пятьдесят стотонный танк. Маленькую же монетку в двадцать пять центов он мог выбросить на орбиту щелчком пальца. Именно ему я обязан этим умением. Когда мы с братом бегали в младшие классы, он учил нас этому трюку.
— Кузь’я! — он подхватил меня под руки, легко оторвал от земли и втянул в зал. — Добро утро. Мы так давно не виделись, я соскучатся так, — сказал он с сильным акцентом, от которого не мог, или, что вероятней, не хотел избавляться.
— Джим, — улыбнулся я. — Я тоже очень рад. Ты бы отпустил меня, а то я не увижу, как занимается моя ученица.
— Ученица, — проворчал он, опуская меня справа, рядом с низенькой лавкой. — А меня учить не стал.
— Сколько можно дуться, — я похлопал по скамейке рядом.
Пока мы болтали, Алена и Вероника пару раз сошлись в рукопашной. Алена дралась более технично, в то время как Вероника была намного быстрой. Ну, по скорости и мне не тягаться с «электрическим» мастером. У нее восприятие мира другое и время реакции — миллисекунды. Ее тело и есть тот ограничитель, который не дает ей развиваться слишком быстро. Одно неверное движение или слишком быстрый удар могут привести к разрывам связок или травмам суставов. И я в этом деле ей не помощник. Как и с Джимом. Сколько бы он ни просил научить его «сделать тело сильней». Я как-то рассказывал, что я иду по другому пути, нежели классические, если так можно выразиться, мастера. Так вот, Джим — это квинтэссенция развития духа. В этом деле он достиг такой гармонии, о которой другие мастера только мечтают и не всякие гранды могут постичь. И если бы не это, если бы Джим был не таким «идеальным», он бы давно перешел на другую ступень. В этом плане он походил на Веронику, только в ее случае, «разум» был тем ограничителем, который ставил слишком завышенные требования для тела.
Вот такие странные мастера работали у нас. И спроси кто, я отвечу, что не встречал мастеров их уровня и силы. При этом многие могли победить их в схватке, но не превзойти в силе. Такой вот парадокс.
Тем временем Алена пыталась достать соперницу быстрыми ударами ног, но не могла пробиться сквозь защиту. На очередном ударе, Вероника успела перехватить ее ногу, и бой ожидаемо закончился в партере, болевым приемом в исполнении более опытного бойца.
— Кузя, — Вероника приветственно подняла руку.
— Доброго утра, — я улыбнулся им с Аленой. — Оксана привет. Как самочувствие?
— И это он у нас спрашивает? — покачала головой сестра. — Ты же обещал быть осторожным!
— Я и был, максимально осторожным. Вот только бой был не в моей весовой категории. Я же говорил вчера.
— Ничего ты не говорил, — она скрестила руки на груди.
— Вот-вот, — поддержал ее Александр, заходя в зал. Как всегда в строгом костюме, с аккуратной прической, словно тут ожидалась важное собрание директоров крупных фирм. — Кузя, доброе утро. Завтрак ты проспал, но если поторопишься, то еще успеешь заглянуть столовую. Вер, у нас дела, ты не забыла?
— Да, я сейчас, — она поспешила к выходу. — Пять мнут на душ.
— Я покараулю, чтобы никто не подглядывать! — соскочил с места Джим.
— За мастером? — рассмеялся я.
— Чтобы никто не смел! — повторил он и поспешил следом.
— Кузя, — напомнил о себе брат. — Через полчаса у КПП. Сегодня у нас посещение «нашего», — он сделал ударение на этом слове, — дома. Нужно твое присутствие. Да и поговорить бы надо.
— Хорошо, хорошо, — кивнул я. — Позавтракаем и поедем. Алена и ты с нами, так что пулей в душ.
За завтраком к нам присоединился Василий, узнал, нужны они будут на сегодня и, поев, умчался по своим делам. Видать, чем-то их озадачила мама. Вот кто-кто, а она ставить задачи умеет, только успевай решать.
Дорогая представительская машина брата ждала недалеко от КПП. Едва мы сели, она плавно покатила к выезду.
— Ты так и не сказал, что вы с мамой планируете, — напомнил я. — Если что-то грандиозное, предупредите хоть. Только не за пять минут до начала.
— Увы, — Александр развел руками, — что-нибудь по-настоящему грандиозное нам не по силам. Я даже не уверен, что российские власти позволят вернуть даже часть того, что принадлежало нам раньше. Поэтому попытаемся урвать чуть больше, чем будет позволено. Ну а
