покупать детям всякие сладости, и потому старалась баловать их, выпекая различные пирожные сама. Понемножку, по нескольку штучек каждого сорта, но это всегда был настоящий праздник. Поначалу Руслан не очень интересовался тем, как вся эта вкусность появляется в доме, но став постарше, принялся помогать матери на кухне. Именно в те времена он и научился готовить всякие десерты и выпекать настоящие пирожные. И вот теперь, похоже, пришло время вспомнить мамины рецепты.
Закончив вечер, друзья вышли из ресторана и, усевшись в коляску, отправились домой. Руслан с порога отправился на кухню, варить кофе, а Михаил проводил Катерину в столовую, где и развлекал рассказами, пока Шатун священнодействовал. Внеся в комнату поднос, Руслан быстро расставил все потребное для потребления кофе и, усевшись рядом с девушкой, принялся наставлять ее.
– Это кофе по-турецки. Берете чашечку, делаете маленький глоточек и после запиваете его простой холодной водой.
– Слушайте его, Катенька. Столько о кофе, сколько знает он, вы не услышите ни от кого, – заверил ее Рязанов, подхватывая свою чашку.
– Необычный вкус, – кивнула девушка, с интересом прислушиваясь к своим ощущениям.
– Пейте не спеша. Кофе, это не просто напиток. Это целый ритуал. На Дальнем Востоке, у китайцев и японцев, есть такая чайная церемония. А у восточных народов, турок и арабов, нечто подобное с кофе, – рассказывал Руслан, не торопясь прихлебывая напиток.
– Он этими церемониями умудрился целую турецкую банду на чистую воду вывести, – ехидно усмехнувшись, сообщил Рязанов. – На базаре с одним купцом восточным разговорился, тот его позвал кофе пить. А в итоге про банду рассказал.
– Это правда? – изумилась Катерина.
– Угу, – коротко кивнул Шатун, бросив на приятеля укоризненный взгляд.
– Знаете, Катенька. Ваш жених, и мой лучший друг, иногда поражает меня своими познаниями и умением находить общий язык со всяким басурманами, – между тем продолжал рассказывать майор, не обращая внимания на взгляды приятеля. – Он однажды даже с местным муллой договориться сумел. А уж как те нас не любят, это отдельный рассказ.
– Миша, не перегибай, – слегка осадил Шатун приятеля. – Да, в вопросах веры, они не особо терпимы, но, если понимают, что ты знаешь об их религии не меньше их самих, то начинают говорить с тобой как с равным.
– Заметьте, Катенька. Это говорит офицер Российской армии, контрразведчик и титулованная особа, – тут же поддел его Рязанов. – Говорить на равных с простым человеком, пусть и духовного звания. Теперь вы хоть немного понимаете, что такое наша служба?
– Твердо я поняла уже только одно. Что совать нос в ваши дела опасно, – весело усмехнулась девчонка. – Прищемить могут.
– Умница! – похвалил ее Рязанов, демонстративно хлопнув несколько раз в ладоши.
Только теперь Руслан сообразил, к чему майор устроил весь этот цирк. Таким образом он давал девушке понять, что соваться в их служебные дела чревато, и от них лучше держаться подальше. А что можно, они и сами при случае расскажут.
– Михаил, – вдруг очень серьезно произнесла Катерина. – Я понимаю, что кажусь вам вздорной, своенравной девчонкой. Но поверьте, я дочь офицера, который много лет прослужил не на дворцовом паркете, а по самым разным гарнизонам нашей страны. И потому, что такое дела службы, понимаю с самого детства. Так что можете не сомневаться. Я умею держать себя в руках и лезть туда, куда не нужно, не стану.
– Я в этом и не сомневался, Катенька, – улыбнулся в ответ Рязанов. – А что до вашего характера, так это не мое дело. Это теперь вон его забота, – усмехнулся он, кивая на Руслана. – Но я очень рад, что вы все правильно поняли и что мне не придется беспокоиться о моем друге.
– Не сомневайтесь, граф. Я постараюсь быть доброй женой, – твердо произнесла девушка, ответив майору прямым, уверенным взглядом.
– Вы еще подеритесь, – фыркнул Руслан, чтобы разрядить обстановку. – К слову, Миша. На дуэль ее вызывать не советую. Стреляет девица не хуже нас с тобой.
– Еще одно весьма полезное качество в нашем деле, – рассмеялся Рязанов в ответ.
* * *
На следующий день обоих контрразведчиков срочно вызвали к начальнику штаба порубежных войск. И хотя формально для контрразведки это было вовсе не начальство, игнорировать такой вызов не стоило. Не спеша собравшись, приятели приказали подать коляску и покатили на вызов. Начальник штаба, пожилой полковник, едва увидев приятелей при всех орденах и оружии, тяжело вздохнул и, окинув могучую фигуру Руслана задумчивым взглядом, мрачно поинтересовался:
– Господа, я понимаю, что мое мнение для вас ничего не значит, но зачем же было так жестко обходиться с господами из комиссии?
«Зачем же стулья ломать», – хмыкнул про себя, Руслан и, щелкнув каблуками, ответил:
– Осмелюсь доложить, ваше высокопревосходительство, но сии господа, напившись, повели себя по отношению к юной девице, словно к гулящей девке. А это, к слову, дочь полковника Вяземского. Бывшего сослуживца князя Тарханова. И произошло все это в ресторане, в присутствии многих зрителей. И последнее. Данная девица моя невеста. С отцом ее все уже оговорено.
– Так и есть, ваше высокопревосходительство, – шагнув вперед, добавил майор. – В том ресторане мы помолвку и отмечали.
– Эк, – хрюкнул полковник. – Выходит, они вас лично оскорбили, господин штабс-капитан?
– Так точно, господин полковник, – рявкнул Руслан так, что стекла в окнах зазвенели.
– А вы, значит, решили, вместо дуэли, просто им рыла набок свернуть, – понимающе кивнул начальник штаба.
– Так с быдлом стреляться, себя не уважать, – презрительно скривился Шатун.
– А видаки тому оскорблению точно были? – подумав, осторожно уточнил полковник.
– Слово чести, господин полковник, – отрезал Руслан.
– Слово офицера, ваше высокопревосходительство, – поддержал приятеля Михаил.
– Что ж, господа. Благодарю, что не поленились уделить мне время, – кивнув, отпустил их начальник штаба.
Друзья дружно щелкнули каблуками и, развернувшись, вышли из кабинета. Шагая по лестнице в кабинет Рязанова, Руслан про себя пытался вспомнить, какие отношения в эти времена были у контрразведки с войсками вообще и начальником штаба в частности. По всему выходило – никаких. Тут вообще много чего было не так, как он привык. К примеру, академия Генерального штаба существовала, а самого Генштаба не было в природе. В случае войны штаб формировался как отдельная структура войск. Вот такая коллизия. Они же с графом, хоть и считались офицерами армейской контрразведки, но подчинялись только своему прямому начальству и имели право, в случае необходимости, поставить в позу удивленного тушканчика любой штаб и любое подразделение приданных сил. То есть весь этот разговор был нужен только для того, чтобы господин полковник мог разобраться в сложившейся ситуации.
Едва только они вошли в кабинет, и Рязанов закурил очередную папиросу, как дверь без стука распахнулась,
