Дарлинг обернулась, положила пистолет для инъекций на прежнее место, опустила левую руку и так же ровно произнесла:
— Пытаюсь спасти ему жизнь, разве непонятно?
Сосновый Бор
В багряных сумерках текли реки огня.
Невыносимая боль терзала рассудок. Черные стены хаотично возникали то тут, то там, не давая мыслить, разрывая сознание, затем вдруг они исчезали, и взор упирался в освещенные бликами пламени своды исполинской пещеры, разделенной на отдельные залы асимметричными арками из наплывов вулканических пород.
Чудовищные тени копошились во мраке.
Энергетические сущности, слабо потрескивая, распространяя мертвенное свечение, проносились мимо, эманации чужих мыслей вторгались в разорванное сознание, словно он был способен воспринимать много больше, чем дано человеку природой.
Ужасающее состояние не проходило, казалось, что время потеряло всякий смысл, его нет, как нет и тела, а боль, которую воспринимает рассудок, — фантомна.
Здесь, в ирреальном, похожем на библейский ад пространстве, постоянно что-то менялось, текло, искажалось, мимо мелькали фигуры людей, облаченных в защитную броню, проносились силуэты совершенно бессмысленных на первый взгляд механических форм, реже, распространяя ветвистые, изломанные энергетические разряды, медленно проплывали фрагменты зданий, глыбы бетона, многотонные куски горных пород…
Разум отказывался постичь открывшиеся картины.
Они не имели смысла. Фантасмагорический бред…
Изматывающая боль накатывалась волнами, взрывалась, извергалась, казалось, что пытке не будет конца, она теперь единственный удел разорванного сознания.
Затем в глаза ударил нестерпимый свет, и Егор, не выдержав, закричал…
* * *
Баграмов чувствовал себя далеко не лучшим образом.
Он очнулся несколько часов назад, но слабость и дезориентация пресекали его слабые попытки встать с жесткой, неудобной постели. Смятые, влажные, местами пропитанные кровью простыни вызывали неприятные ассоциации с лежбищем бродяги в каком-нибудь подвале.
Дверь небольшой комнаты была плотно притворена, под потолком едва тлела, источая желтоватый свет, лампа накаливания.
Душный, затхлый воздух мерзко вонял чем-то терпким, незнакомым…
Последнее, что запомнилось Баграмову, была полоснувшая по нему очередь, выпущенная из импульсного оружия.
Не похоже на госпиталь…
Стиснув зубы, он после нескольких безуспешных попыток все же умудрился сесть. Перед глазами двоилось, но Егор не поддался слабости, не позволил рассудку вновь соскользнуть в блаженный покой беспамятства. Внутренняя борьба провоцировала боль, отнимала силы, но возвращала ощущение жизни.
Баграмов ставил перед собой несложные задачи. Например — осмотреться.
Ему потребовалось несколько минут, чтобы обвести взглядом периметр стен. Тесное помещение с низким, покрытым трещинами потолком, голыми шероховатыми бетонными стенами напоминало подвал.
Окон нет. Единственная дверь заперта. Судя по рыжим потекам, она металлическая. Выбраться без посторонней помощи будет сложно…
Усилия, направленные на борьбу с недомоганием, помогли ему немного прийти в себя. Голова по-прежнему кружилась, вспышками накатывала боль, мышцы казались ватными, в ушах — звон, как после контузии, но случалось и хуже.
«Не паниковать. Я жив, и это главное…»
Баграмов медленно, по крупицам собирал воспоминания.
Катастрофа. Срочный вызов в штаб ВКС. Двое суток томительного ожидания.
Память постепенно возвращалась. Время субъективно растягивалось, казалось, что он провел тут уже целую вечность, но усилия не пропали даром, понемногу он вспомнил все, пусть не до мельчайших подробностей, но достаточно четко, связно.
…Дверь внезапно и протяжно скрипнула, открываясь.
Егор не пошевелился, по-прежнему сидел, привалившись спиной к холодной бетонной стене, лишь его взгляд напряженно следил за происходящим.
В дверном проеме показалась сгорбленная фигура. Тусклый свет не позволял рассмотреть все детали одежды, да и лицо вошедшего виделось как смутное пятно, а вот стариковский, каркающий голос прозвучал отчетливо:
— Да забирайте вы его, забирайте. Мне же спокойнее будет.
Вслед за стариком появились две массивные, гротескные фигуры. Голоса вошедших звучали глухо:
— Мы пока только поговорим с ним.
— Воля ваша… Но кто заплатит бедному торговцу за хлопоты? Сутками не спал, на старости лет сиделкой подрядился, как будто у меня других дел нет…
— Приор Глеб не оставил тебе оплаты?
— Приор Глеб вытащил его из лап Зоны, — раздраженно ответил старик, — а потом ушел, даже не простившись. Только экипировку его забрал.
— На, держи. — Один из вошедших что-то передал торговцу. — Здесь с лихвой. А теперь оставь нас одних.
Баграмов молча и напряженно ожидал, чем все обернется. Сопротивляться он не мог, каждое движение вызывало лишь новый приступ неодолимой слабости и вспышки боли.
Одна из фигур исчезла из поля зрения, второй великан приблизился, попал в размытый фокус зрения Баграмова, и его осенило: на них надета боевая броня, отдаленно напоминающая экипировку космического десанта.
Никаких знаков различия. На поясе — жесткий подсумок с парой плазменных гранат. От запястья до локтя правой руки, впившись креплениями в броню, расположился армган — модернизированная лазерная винтовка. Мощное оружие, несравнимое с прототипными образцами, которые Егор видел в условиях полигона. Непонятен источник энергии, питающий излучатель. У экспериментальных образцов он был тяжелым, крупногабаритным и малоемким, из-за этого расчет состоял из двух человек — непосредственно стрелка и его напарника, таскавшего тяжеленный энергоблок…
Шлем, скрывавший лицо незнакомца, также претерпел изменения относительно стандарта, известного Баграмову. На нем явно добавилось датчиков, бронирование заметно усилилось, теперь лицевое проекционное забрало тоже закрывали наплывы брони, расположенные елочкой.
На правой плечевой бронепластине красовался непонятный знак: какой-то из морских узлов с идущей поверх него надписью на латыни: «NODUS SANCTI EST».
Пока Егор молча рассматривал незнакомца, в комнату вернулся второй, поставил подле кровати массивный табурет, а сам отошел к двери, сняв с плеча и изготовив к стрельбе ИПК.
Чего-то опасаются… Но не меня же?…
Воин сел. Табурет, сколоченный из толстого бруса, жалобно скрипнул под его весом.
