И вдруг подумалось: эти знаки, эти пентаграммы – вспышка, вспышка, – их начертал Хозяин Туннелей. Не суть всего метро, но конкретный персонаж, как считают людишки. Эдакий мутант с рогами во лбу и слюнявыми клыками в оскаленной хищной пасти.
– Че, надо идти. Вставай. Ты должен, Че.
Тело растамана конвульсивно задёргалось и замерло.
– Ты должен, Че! Должен!
Никакой реакции. Вообще.
– Или Хозяин Туннелей тебя победит, Че. Да уже победил! Ты жертва! Ты, человек, – ноль, ничтожество! Кроты – вершина эволюции. Я, крот, стою над тобой, ты валяешься у моих ног!!! – Последние слова Сайгон выкрикнул с неожиданной для него самого яростью.
Тело растамана выгнулось дугой. Он буквально ломал себя, чтобы подняться – для начала хотя бы на колени. В глазах его сверкали молнии. Че хотел убить Сайгона.
Но пока он только хотел, Сайгон уже действовал.
Хана обуви, Светка ругать будет – он, словно мяч, буцнул автомат растамана. Оружие заскользило по мрамору платформы и утонуло в тени портала. Штанга? Не-а, гол.
– Очнулся, хлюпик? Ну и отлично. Вставай, Че. Пора будить команданте.
Страх по-прежнему владел растаманом, но теперь его почти что вытеснила ненависть к Сайгону. Плюс обида. И недоумение: с каких это пор мальцы поучают ветеранов метро, родившихся ещё в Советском Союзе?!
В черепушке есть ограниченное пространство, в которое сбрасываются чувства. Тот же страх, к примеру. И в какой-то момент оказывается, что объём заполнен под завязку, больше места нет. А тут – ненависть, и девать её некуда, черепушка-то не резиновая. А ненависть прёт и прёт. Тогда срабатывает защита: открывается выпускной клапан, стравливает страх. Место страха занимает ненависть. А потом прёт недоумение – и вытесняет смесь из страха и ненависти. В общем, процесс понятен.
Главное, чтобы защита не сбоила.
Иначе – безумие.
– Подъём, значит? – Че посмотрел в сторону портала и резко отвёл взгляд. Сайгону тоже показалось, что там кто-то притаился и ждёт, когда люди подойдут поближе. – Обещаю, только мы выберемся с этой проклятой станции, тебя ожидает взбучка!
Сайгон хотел похлопать его по плечу, но вовремя отдёрнул руку. Еще откусит.
Че первым двинул к Фиделю. Негласно было решено его сто третий калаш оставить на станции. Кто-то бросает жетоны, чтобы вернуться, а настоящие растаманы поступают иначе.
И тут накрыло Сайгона.
Ему вдруг показалось, что к нему сзади подкралась злобная тварь, вот-вот слюнявые клыки сломают шею. А тварь эта – Хозяин Туннелей, самое страшное чудовище в киевском метро.
Вспышка.
Ещё.
Бесконечная череда вспышек.
Кабина самолёта, летящего прямо на святошинца. За фонарём лица испуганных пилотов. Столкновения не избежать. И оглушительный рёв – массивная глыба, и, кроме неё, ничего уже нет. Ни самолёта, ни Арсенальной – ничего! А Сайгон – словно жук в янтаре. Вроде и вот он, цел и невредим пока что, но даже пальцем ноги пошевелить не может. А так хочется развернуться и плюнуть в глаза Хозяину Туннелей, хищному рогачу, от которого зависит вся жизнь в метро. Он – Зверь. И номер его…
Сайгон привык встречать опасность лицом к лицу. Или лицом к морде. Но если знаешь, что опасность – это ты, твой страх, твоё безумие, в кого тогда стрелять? Кого резать ножом?
Вспышка.
Ещё минута-две на Арсенальной – и всё, Сайгон превратится в слюнявого идиота, который обделывается при виде собственной тени.
– Ты чего? – Голос растамана, болезненный тычок в рёбра. – Погоди, у нас ещё будет с тобой отдельный разговор.
Удар. И пощёчина. И попытка вырвать у Сайгона автомат. Не надо, этот номер не пройдёт. Сайгон заставил себя сконцентрироваться на оружии – и физически, и мысленно.
– Отпусти, – сказал он Че. – Не отдам.
Хватка сразу ослабла.
– Фидель. Мы должны увести отсюда Фиделя.
Какая похвальная забота о товарище.
Рёв опять превратился лишь в гул, который то затихал, то становился громче. Надо побыстрее уматывать отсюда. Тем более, что жук вырвался из янтаря и может пошевелить не только пальцем.
– Вставай, Фидель! – Че склонился над команданте и потянул его на себя. Тот повис на руках растамана.
Че потащил тело к порталу, освещаемому вспышками. Ни ему, ни Сайгону больше не казалось, что там их кто-то поджидает. Срочно нужно спуститься на рельсы, а дальше – туннель к Днепру. И зачем они поднимались на платформу? Кому это было нужно?..
Кажется, Фиделю.
– Стой! – крикнул Сайгон.
Че обернулся.
– Это нужно сделать здесь. Иначе его не вернуть. Таким и останется.
Че посмотрел на нить слюны, провисшей из открытого рта команданте, – и кивнул.
– Помоги нашему аксакалу. Вместе уходите. А я… а мы…
Че понял Сайгона без слов. Аккуратно уложил Фиделя, затем, поддерживая метростроевца, скрылся в портале. Напоследок он поднял сжатый кулак – на удачу. Вот и всё, хоть кому-то удалось спастись…
Отсчёт на секунды.
Сайгона и Фиделя разделяли считаные шаги, но Сайгон всё шёл и шёл, словно преодолевая годы и тысячи километров. На платформе между ним и команданте стояли два зенитных пулемёта – НСВТ на самодельных станках, сваренных из обрезков вагонных поручней.
Как они здесь очутились? Четверть центнера сам пулемёт плюс одиннадцать кэгэ лента на полста патронов. Нешуточная масса.
Сайгон оглянулся: потолок, стены, всё кругом было исклёвано пулями. Тут одной лентой не обошлось, потому и гильзы под ногами, много гильз, большие, калибр нешуточный… Что-то забрезжило на краю сознания Сайгона и сгинуло без следа. Не до того сейчас, потом будем ребусы разгадывать. Фидель. Надо спасти Фиделя.
– Вставай! – Сайгон – время дорого, вспышка – врезал команданте ногой в живот. Удар был ощутимый. – Вставай!
Команданте знает, где искать проходческий комплекс. С его помощью можно спасти метро. Кроме того, ему известна судьба губной гармошки Кима-старшего. А значит, Ким-младший просто обязан вытащить Фиделя с Арсенальной. Причём вытащить так, чтобы тот не повредился рассудком, – пусть сработает защита и выпускной клапан откроется.
– Вставай!!!
Слюнявый рот, бессмысленный взгляд.
Гул в ушах всё сильнее и сильнее. Скоро он превратится в рёв авиалайнера, зависшего в каких-то метрах от бетонки. И растамана рядом нет, некому привести Сайгона в чувство.
– Вставай!!! – заорал святошинец, не слыша собственного голоса.
Рёв.
Сайгон упал на колени перед телом команданте. Слюнявый рот, пустые глаза. И этот человек провёл спасателей почти через всё метро? Как можно было доверить свою жизнь, свою судьбу этому куску мяса?!
Вспышка.
Руки Сайгона шарили по телу команданте, проскальзывая под одежду. Сайгон не вор, он даже не стал мародёром. Руки – это ещё не он. Он – сам по себе, они – сами.
