К сожалению, предпринятая попытка уйти с пути «Хацусе» удалась лишь частично. С борта последнего по русскому крейсеру сделали не более полусотни выстрелов из орудий всех калибров, после чего вдогонку за охромевшим бронепалубником бросился «Икома», что, обладая большей скоростью хода, впоследствии даже смог догнать своего старшего товарища и присоединиться к избиению прочих крейсеров Владивостокского отряда.
Действовавшие весьма уверенно и профессионально артиллеристы японского броненосного крейсера менее чем за полчаса последовавшего сражения не только подавили два последних стреляющих на корму орудия «Адмирала Корнилова», но и загнали бронебойный 305-мм снаряд прямиком в румпельное отделение русского крейсера, лишив его возможности маневрировать. Спустя еще десять минут и три пробивших кормовую карапасную палубу крупнокалиберных снаряда, все было кончено. Старый бронепалубник вовсе лишился хода и начал быстро садиться кормой в воду, а с его объятой многочисленными пожарами верхней палубы посыпались в воду все, кто умудрился уцелеть в аду развернувшегося сражения. Ни о каком порядке или же спасении раненых в этот момент не могло быть и речи. Потому и выживших с крейсера впоследствии набралось всего семнадцать человек, которых спустя двое суток мотания по волнам в единственном уцелевшем вельботе вынесло на японский берег, где их и взяли в плен. Остальные же, либо утонули, либо замерзли насмерть в холодных осенних водах Японского моря, поскольку командир «Икомы» тут же увел свой корабль в погоню за куда более достойной добычей, не заботясь о спасении русских моряков. Так «Адмирал Корнилов» стал первым из русских крейсеров, что погибли в этот день. Но его экипаж хотя бы смог добиться полноценной победы, ведь их прежний противник пережил своего убийцу всего на какие-то полтора часа, уйдя на дно, перевернувшись через испещренный пробоинами правый борт. А вот к гибели «Яхонта» японские «тяжеловесы» не имели никакого отношения. Этому, едва успевшему на войну, крейсеру 2-го ранга попросту сильно не повезло получить аж пять подводных пробоин от попаданий 203-мм снарядов выпущенных с борта «Касаги» и он был оставлен командой примерно за четверть часа до того как с «Хацусе» начали пристрелку по сильно дымящей и местами активно горящей «Славе».
Что ни говори, а противостояние аж четверке бронепалубников не могло пройти без последствий даже для столь крепкого и мощного корабля. Пусть «Акаси» взорвался и скрылся под водой менее чем за минуту, а «Сума» и «Цусима», полностью исчерпав запасы прочности, были вынуждены отвернуть, оставляя «Отову» один на один с этим русским «убийцей крейсеров», сам «Слава» успел лишиться одной башни левого борта, получил с полсотни пробоин выше ватерлинии, а также лишился связи и двух дальномеров из трех имевшихся на борту. Вот таким погрызенным он и вступил в противостояние с «Хацусе», заодно продолжая вести огонь по японскому бронепалубнику. Это Протопопову и всему его экипажу еще сильно повезло, что огонь по ним вели лишь два 305-мм орудия носовой башни броненосца с дистанции в 55 кабельтовых и фугасными снарядами, а «Икома» присоединился к веселью и вовсе с опозданием в полчаса. Тем не менее, до того как свое веское слово сказал экипаж крохотного, по сравнению с рвущими друг друга стальными гигантами, подводного корабля, в русский крейсер успело влететь аж полдесятка крупнокалиберных снарядов, один из которых вызвал заклинивание кормовой башни. А после к звукам артиллерийской канонады добавились нотки очередных подводных взрывов. Не даром ведь экипажи русских крейсеров в течение всех этих часов терпели вражеский огонь, выводя противника прямиком под торпеды субмарины.
Ох, кто бы знал, скольких сил стоило капитану 2-го ранга Керну раз за разом пропускать мимо своей затаившейся «пираньи» один японский крейсер за другим, при этом ежесекундно рискуя попасть под дружественный огонь. Все же немало русских снарядов ложились перелетами по отношению к кораблям противника, а сами подводники были вынуждены занять позицию в каких-то полутора кабельтовых по левому борту проходящих мимо японцев. Слишком уж высокой была скорость хода обеих колонн, и потому при расположении на большей дистанции имелся высокий шанс не успеть подойти на расстояние гарантированного поражения. Вот и приходилось терпеть, то и дело вздрагивая вместе со всей лодкой от особенно близких разрывов.
Но годы службы под началом Иениша и бесценный опыт, полученный на этой самой службе, позволили ему проявить достаточное хладнокровие, дабы не сорваться раньше времени и не потратить столь немногочисленные торпеды впустую. Как раз в тот момент, когда с борта «Хацусе» открыла огонь и кормовая башня, подводный миноносец, наконец, вышел на позицию атаки. Четыре пущенные веером 381-мм торпеды, преодолев чуть более полутора кабельтов, обеспечили аж два результативных попадания, тем самым подписав японскому броненосцу смертный приговор. Пройдя по инерции еще не менее четырех миль, он практически полностью замер, превратившись в великолепную мишень для «кинувшегося» на 5 узлах вслед за своей недобитой добычей Керном. Пусть изначально его субмарине отводилась роль приманки, что в будущем должна была стать объектом охоты многочисленных репортеров, так как именно на эту подводную лодку собирались свалить все успехи диверсантов, свою немалую роль в разгроме японского флота ее экипаж и командир все же сыграли, тем самым обеспечив неофициальному начальству немало головной боли. Ведь тому же барону Иванову теперь предстояло найти логичное объяснение того, каким именно образом тихоходная субмарина смогла отметиться при уничтожении аж трех японских кораблей линии. Но конечный результат того стоил. Мало того, что от гарантированного уничтожения оказались спасены, как минимум, «Аврора» с «Палладой», которые вместе со «Славой» тут же навалились на оставшийся в гордом одиночестве «Икому», так еще помимо добитого одной торпедой «Хацусе», он прежде умудрился уничтожить второй перекупленный японцами у осман бронепалубник, на борт которого начали принимать экипаж обреченного эскадренного броненосца.
Как впоследствии принялись поговаривать подводники русского флота – «Георгий Федорович к основному блюду завсегда берет что-нибудь на десерт.». А как могло быть иначе, если он в очередной раз умудрился уничтожить броненосец и бронепалубный крейсер в придачу? Но это было все, чем оказался способен подсобить своим сослуживцам лучший экипаж подплава, поскольку торпед на борту их подводного миноносца более не имелось и проковылявшую мимо «Отову» не отлипавший от перископа Керн смог разве что проводить суровым взглядом. Потому дальнейшая судьба экипажей русских крейсеров отныне находилась исключительно в их руках. Тех самых руках, что подавали из погребов снаряды, наводили орудия, закидывали уголь в топки котлов, тушили пожары, подпирали распорками выгибающиеся переборки затопленных отсеков и, то и дело, совершенно непроизвольно осеняли тела моряков крестным знаменем, когда осколки очередного разорвавшегося японского снаряда проходили мимо.
Что же касалось остатков крейсерского отряда японцев, то после выхода из линии «Кацураги», канониры «Громобоя» перенесли огонь своих орудий на однотипный «Мусаси» и совместно с артиллеристами «Светланы» смогли пустить его на дно, вколотив в бедолагу свыше полутора сотен снарядов среднего калибра.
Не суждено было вернуться обратно на базу и флагману 2-го боевого отряда после того как он остался в гордом одиночестве против «России» и «Громобоя», что сблизились со своим противником на дистанцию в 20 кабельтовых. Даже исходя из простых статистических расчетов, отныне каждую минуту в «Идзумо» должно было влетать минимум по одному 120-мм и одному 203-мм снаряду. На деле же тех снарядов оказалось куда больше и когда фугасы заменили бронебойными, тому пришлось ой как несладко, ведь с такой дистанции лишь броня башен и главного пояса в центральной части могли сдержать удар 88 килограмм стали и взрывчатки. Но даже так, находясь под огнем аж двух русских броненосных рейдеров, «Идзумо», как когда-то «Рюрик», на зло врагам демонстрировал свою невероятную живучесть. Еще целых два часа он смог продержаться, огрызаясь в сторону «России» из все меньшего количества орудий, что выходили из строя не только от огня русских кораблей, но и в результате преждевременных подрывов собственных снарядов. Однако чуда не случилось и в конечном итоге количество полученных повреждений перешло в качество. Замолкающие одно за другим орудия, появляющиеся все новые подводные пробоины в менее защищенных броней оконечностях, взрывы от детонирующих на борту собственных боеприпасов, пожары, затопления внутренних отсеков и как следствие – потеря скорости в конечном итоге превратили отличный броненосный крейсер в беспомощную жертву, которую добивали огнем практически в упор.
