уйти в защиту, использовать обе руки и вот-вот пробьёт мои тумы или же его воины меня сметут, зайдя с боков.
И что он видит сейчас, спустя миг? Он видит, как его солдаты, хрипя, умирают вокруг него.
Впрочем, он и так бы не сумел меня убить, но теперь, когда мне не нужно думать о свидетелях…
Один из реольцев бросил лук, перехватил со спины щит, прикрываясь от меня. Ты думаешь, это я виноват в смертях твоих товарищей?
Ну, вообще-то, да, но не совсем.
В умника влетел Ирал, заставив пошатнуться и выставить щит влево, в сторону кустов.
Но реолец устоял и не подумал валиться с хрипом.
Ирал был при жизни более высокий, более широкоплечий, чем реолец и сейчас буквально поглотил его своим телом-тенью. Непроглядный мрак в темноте леса, разгоняемой светом факелов и пожара за моей спиной.
Справа в реольца влетела безымянная тень, заставив того качнуться в другую сторону.
Через миг к ней присоединилась третья. И вот это уже проняло реольца. Он охнул, пошатнулся, щит его медленно пошёл вниз, словно ему не хватало сил удерживать его в нужном положении.
Четвёртая, пятая тень. Реольца шатнуло в одну сторону, в другую, а затем он с коротким хрипом рухнул, словно из него разом выдернули все кости.
Тени порскнули в разные стороны, остался только Ирал. Он растянул губы в улыбке, отчётливо мной видимой, веско уронил:
— Пятеро. Нас нужно пять на старшего воина. Неплохо.
Через миг и он исчез, мелькнул, улетая прочь, к новой жертве.
Я встал с колена, меняя печати, не считаясь с бьющими в меня каплями воды и отправляя вперёд поток шипов. Щедро, во все стороны, целясь по всем, кто только что умер передо мной.
Пора и мне продолжить сдачу экзамена.
— А-а-а-а! Они слева! Слева стрелами лупят! Сзади! Сзади обходят! Берегись!
Вопли — это хорошо, паника — это хорошо. И пусть Вир попробует доказать, что я здесь был не один. Шаг влево, шаг вправо, уходя от ветра жгучих и опасных капель, подхватить с земли чужой меч. Первый круг жара по телу, второй…
Рассвет я встретил всё в том же лесу, у всё того же озера, разве что к берегу не совался близко — могут ведь и с другого берега увидеть. Оно мне надо?
Волосы снова укоротились, потому что мне дважды пришлось пробежать сквозь огонь, причём однажды через свой собственный огонь. Слеза Амании была опустошена. Так, плескалось что-то на дне, действительно слезы. Левая нога болела и норовила подвернуться, приходилось выбирать, куда ставить её и как. Хватало и других ран, но это всё было неважно.
Не думаю, что теперь реольцы на этом направлении продолжат полагаться на свои патрули и разбивать навесы на свежем воздухе.
Две, не две тысячи, но с помощью теней я буквально выкосил простых солдат. Едва тени обрели возможность убивать, как экзамен стал в разы легче.
Я шёл, а вокруг всё умирало. Только приходилось лично поработать над самыми сильными и стойкими, над теми, кто и был мне нужен.
Сфера тьмы осталась последняя. Но оно того стоило. Среди зелёных жетонов на моём поясе болталась синяя бляха. Или командир этого лагеря или командир отряда, что прибыл к ним на помощь. Неясно, да и неважно.
Синяя идёт за три, значит, у меня сейчас семнадцать.
Нужны ещё три.
Я буркнул:
— Ищите, ищите. Место, где поджарил двух адептов внутри их защитного купола. Оно где?
Ариос закрутил головой, ткнул рукой:
— Там.
Я кивнул, шагнул в ту сторону, недовольно заметил:
— Что стоим? Отправь одну тень искать жетоны.
Ирал хмыкнул:
— Если они уцелели. Не стоило поджигать разом столько их шаров, господин. Хватило бы половины.
Я покосился в его сторону, шею прострелило болью и зажало в этом положении.
— Ах ты, — выругался я и сорвался на Ирале. — Вот ты и отправишься искать там жетоны.
— Я? Там же… — Ирал подался назад под моим взглядом. — Понял, уже лечу, господин.
Искал он усердно, не подвёл.
Я оттёр найденное от сажи, убеждаясь, что под чернотой бляхи нужного, зелёного цвета. Так-то у меня и серых блях, блях хённамов уже почти два десятка, но что-то я совершенно не уверен, что Вир зачтёт мне даже два десятка таких за одну бляху гаэкуджи. Ему нужно качество, а не количество.
— Ищите. Ищите ещё одного адепта или идара. Вспоминайте, где вы обломали о них зубы и звали меня. Я уже…
— Нашёл! Нашёл, господин! — вдруг выскочил из-за кустов одна из теней, что почти никогда не подавала голоса. Тень-советник по землям и урожаям. Тормус. — Сюда, за мной, господин.
Сдирая с пояса мёртвого старика последний жетон, я ощутил, как отпускает натянутую внутри меня струну. Всё отлично. Я сдам этот проклятый экзамен, чтобы этого Вира Хранители ни разу больше не услышали. Я собрал все жетоны и даже проблемы моего усиления сейчас меня почти не волнуют.
Я поднял повыше свою бляху, буквально ткнул ей в глаза очередного стража.
— Гаэкуджа Лиал из Малого дома Денудо, из отряда Гирь к главе Академии Виру из Великого дома Уно, — не видя радости в глазах солдата, надавил. — Три дня назад получил разрешение входить сюда. С дороги.
Солдат ещё пару раз хлопнул глазами, не в силах сообразить, что со мной делать, наконец выдавил из себя:
— Это, щас я, старшего позову. Хённам. Хённам!
— Не ори. Здесь я.
При виде хённама я расплылся в ухмылке. Знакомое лицо.
Он даже запнулся. Я решил было, что от моей улыбки, оказалось нет.
— В таком виде?
Я слишком устал для всего этого, да и время истекало, поэтому я лишь ядовито уточнил:
— Тебе есть дело до моего вида, хённам? Я твой подчинённый? У меня срочный доклад Виру из Великого дома Уно, и кто будет виноват в задержке?
Хённам поджал губы, но толкнул солдата в плечо, убирая с моего пути:
— Проходите, гаэкуджа.
Шагнул вперёд, едва удерживая себя от желания сорваться на бег. Чтобы Хранители это солнце навсегда приколотили к небу, не понять, у меня ещё два часа в запасе или истекают последние минуты?
Нравоучительно загудел Ограк:
— Господин, пока никто не знает вас в лицо, не стоит давить на тех, кто имеет хоть немного власти. Всегда можно нарваться на обиженного идарами, на слишком ответственного служаку, привыкшего до буквы следовать приказу, или на того, кому даже такая крохотная власть кружит голову. Сейчас ваши неосторожные слова могли обернуться потерей нескольких часов.
