не нравящимся. Мелькали решетчатые лифтовые стволы, за которыми, в темноте, угадывались исполинские сооружения, скрытые в глубинах линкора.
— Мне говорили, что линкоры строят из металлических астероидов, — сказал я Алексу.
— Так и есть, — кивнул Алекс. — Вот только от астероида в процессе ничего не остаётся.
Он помолчал и добавил:
— Поэтому, кстати, основной металл в каждом линкоре разный. Я знаю, что есть золотой и серебряный линкоры. Там нижние чины гадят в золотые унитазы, в буквальном смысле слова. Коммунизм!
— Тебя точно зацепил Карл Маркс, — сказал я.
Алекс ухмыльнулся.
— Это от нервов… Ну так что, не останешься на линкоре?
— Смысл? — спросил я. — На твоём замечательном корабле вспыхнул мятеж, которым управляли Думающие. Не похоже, что тут безопаснее.
— Я хочу всем помочь, — сказал Алекс и замолчал.
— Никто не останется, — с удовольствием произнёс я. — И не потому, что ты самовлюблённый позер, а потому что ты не предлагаешь реального выхода.
— А он вообще есть?
Я пожал плечами. Слова Думающего не шли у меня из головы.
Лифт с грохотом и рывком остановился. Я посмотрел на Алекса, но он оставался спокойным. Видимо здесь, в глубинах линкора, техника работала проще и грубее, чем в жилых зонах.
— Дальше сам, — сказал Алекс, глядя на меня. — Главный механик позвал тебя одного.
Я кивнул. Поинтересовался:
— Так в чём все же власть лидера линкора?
— Я могу сместить любого, — ответил Алекс, открывая дверь лифта. Мы вышли посреди длинного узкого коридора, налево была тьма, а направо свет. — Тебе налево. Я подожду здесь.
Я молча пошёл в темноту.
Стены и пол были из тёмного рифленого металла, за стенами что-то тихо шумело, булькало, вздыхало.
— Эй! — крикнул я, когда свет за спиной почти исчез. — Я к главному механику Визелу!
Мне никто не ответил, и я двинулся дальше. Впереди послышался равномерный звук: будто тёрли железом о железо, потом появился слабый призрачный свет. Ещё минута и я вышел в просторный зал. Стены и потолок едва угадывались, посреди зала громоздились конусы и шары каких-то гигантских устройств. Маленькая лампа на треноге стояла возле исполинского цилиндрического кожуха, едва рассеивая тьму. Кожух был вскрыт, обнажая мешанину проводов и трубок, соединяющих причудливые механизмы. Между всей этой машинерией проходил узкий канал, из которого торчали истертые подошвы.
Я подошёл ближе. Спросил:
— Главный механик Визел?
Ноги заёрзали, выдвигаясь из норы по колено.
— Землянин Никита?
— Так точно, — подтвердил я.
— В инструментах разбираешься?
— Немного.
— Найди универсальный ключ-тестер.
Я наклонился, достал из разложенной инструментальной сумки ключ-тестер. Засунул в канал вдоль ноги, сказал:
— У правой руки.
Ключ взяли. Не представляю, как осрод исхитрялся им работать в такой тесноте. Может, дальше канал расширялся?
— Погляди, есть красный огонёк?
— Нет.
— Хм…
Внутри механизма звякнуло, стукнуло, послышалась приглушенная ругань.
— Появился, — сообщил я, глядя на мигающую среди проводов точку.
— Так-то, — удовлетворённо произнёс голос. — Подсоби выбраться.
Я взялся за толстые лодыжки осрода и стал вытягивать его наружу. Через полминуты появилось коротко постриженная голова и главный механик с кряхтением встал. Ростом он был на полголовы ниже меня и довольно миниатюрный для осрода.
Хотя всё равно не понимаю, как он там работал.
— Стоим, движемся, воюем, мятеж подавляем, а чинить всё равно надо… — проворчал он, отряхиваясь. Вынул из глазницы круглое «пенсне» детектора, спрятал в нагрудный карман. Забавно, у него нет имплантов…
— Может проще использовать бота? — спросил я с любопытством. Осрод мне уже нравился.
— Проще, да хуже, — сварливо сказал осрод. — Бот исправит, а вот почему потоковый умножитель второй раз за год накрывается, не поймёт!
— И почему? — заинтересовался я.
— Да хрен его знает, вроде не должно, а перегорает, — осрод достал из кармана тряпку, обтер ладони. Протянул мне руку: — Вы ведь так встречаетесь?
Я пожал крепкую грубую ладонь.
— Рад познакомится, Визел.
— И я рада, — сказал механик.
Блин. Женская особь.
— Чем обязан… знакомству? — спросил я.
— Хотела поблагодарить. За спасение дочери. Это она отвела тебя к предателю. Мне сказали, что ещё час в сцепке с Думающим, и повреждения мозга стали бы необратимыми.
— Ваш врач не предатель, — сказал я. — Он давным-давно был Думающим.
— Не люблю я их, — пробормотала Визел. — Не лезли бы в чужие тела… Но я позвала тебя не ради слов, Никита.
Я кивнул и с любопытством посмотрел в глаза Визел.
— Наш народ к землянам хорошо относится, — продолжил Визел. — Вы и воевали с нами честно, и живёте правильно.
— Да где мы с вами воевали… — пробормотал я. — Так, поцарапались…
Осрод хмыкнула.
— Как сказать… Я хочу тебе помочь, Никита.
Я ждал.
— Ты живёшь дольше, чем обычные земляне. Но поменьше нашего. И мы, всё-таки, из Большой Четвёрки.
— Вы самые слабые, — осторожно заметил я.
— Нет. Мы самые сильные. Мы можем гасить звёзды, сворачивать пространство, сжигать вакуум. Но мы не самые умные. Многие наши технологии созданы Думающими и Слаживающими.
— Вы солдаты, — сказал я. — Армия Слаживания. И как любая хорошая армия, вы не станете бунтовать, даже если вам что-то не нравится.
— Верно, — ответила Визел. — Мы слишком хорошо понимаем, что случится, если выступим против остальных из Большой Четверки. Больше всего пострадаете вы, обычные виды Слаживания. Пока мы будем ломать пространство и время — вы будете умирать миллиардами. Поэтому мы имеем своё мнение о происходящем, но не пойдём наперекор остальным.
— Жалко, — признался я. — Но я понимаю.
— Раскрыть тебе всё, что знаю, или о чём догадываюсь, я тоже не могу. Это запрещено, — продолжала Визел. — Эта зона одна из самых защищенных на линкоре, но я не могу быть уверенной в приватности.
Я понимающе кивнул.
— Но я могу встретиться с тобой, поговорить, ответить на какие-то вопросы… и, если задашь правильный, то кое-что поймёшь.
— И сделаю за вас то, на что вы не решаетесь.
Визел ухмыльнулась.
— Мне кажется, что я уже всё или почти всё понял, — сказал я. — Последние ответы я найду на Граа. Но спасибо.
Визел пожала плечами.
— Сколько вопросов можно задать? — спросил я.
