Нечего тебе там делать, малыш. Там опасно, а ты ничем не заслужил смерть. И даже если со мной сегодня что-то случится, мне будет легче, если я буду знать, что ты жив. Так что оставайся тут, а мы…
— Заходим.
Следующие тридцать минут слились в одну единую карусель вспышек, грохота, криков и команд. Ассамблея проникла в Легион без какого-либо сопротивления, и только внутри столкнулась с противником.
Хотя назвать это полноценным столкновением язык не поворачивался. Центурия была застигнута врасплох нашей стремительной атакой, а падение Легиона с неба и вовсе поделила мораль защитников на ноль. Хорошо вооруженная и экипированная Ассамблея продвигалась по коридорам Легиона, стремительно зачищая метр за метром, а навстречу попадались в основном плохо экипированные, нередко не успевшие даже броню надеть, центурионы. Некоторые из них были даже без оружия и при виде ассамблейцев они просто поднимали руки и сдавались в плен.
Их не убивали, а быстро отводили в конец строя и стягивали руки пластиковыми стяжками, предварительно лишив всего, что напоминало оружие или броню, само собой. Убивать их никто не собирался, и это было обговорена заранее, еще перед операцией. Никому не нужен был полный геноцид Центурии, и все прекрасно понимали, что повинен во всем этом бардаке только один человек.
Но не все разделяли эту позицию. Некоторые центурионы, успевшие экипироваться и вооружиться, приняли бой в коридорах. Их было мало, намного меньше, чем тех, кто ничего не успел, но у них было огромное преимущество в виде знания местности. Они укрывались в коридорах и тоннелях, обстреливали ассамблейцев из комнат, которые казались тупиковыми, но после пары закинутых внутрь гранат оказывались очень даже сквозными, и, конечно же, пустыми. В одном месте путь преградила натуральная непроходимая преграда в виде стены с бойницей, из которой вдоль коридора не прекращая лупили два ПКМа, сменяя друг друга в момент перезарядки. Пришлось обходить препятствие окольными путями, зачищая помещение за помещением, чтобы в итоге подобраться в смежную с пулеметчиками комнату и установить заряды пластиковой взрывчатки на стену.
Взрыв разметал позицию пулеметчиков в клочки, а полетевшие следом гранаты довершили картину полного хаоса и разрушений.
Само собой, этих бойцов никто щадить уже не стал.
Чем дальше мы заходили в недра Легиона, тем ожесточеннее становилось сопротивление. Чем дольше мы в них находились, тем больше времени получали центурионы на подготовку, и они вовсю этим пользовались. Сопротивление стало куда более ожесточенным, и в конечном итоге продвижение остановилось вовсе, уперевшись в большой зал, который простреливался с нескольких сторон, и обойти который не было никакой возможности. Ассамблея разом потеряла десять человек, которых скосили длинными очередями, и была вынуждена отступить обратно в коридоры, оттаскивая раненых и огрызаясь короткими очередями.
— Тут без вариантов! — кричал Лион, лицо которого было залито кровью из рассеченной брови. — Медведь говорил про это место, тут не пройти!
— Не совсем так! — ответил ему Медведь, заряжая в гранатомет предпоследнюю шестерку гранат. — Я говорил, что тут можно пройти только если мы успеем это сделать раньше, чем они выстроят оборону! Ну, не успели!..
— А еще ты говорил про вентиляцию! — вспомнил я, отбрасывая последний мой магазин и заряжая первую подаренную шестидесятку. — Что в нее можно пролезть!
— Ага, только кому и как⁈ — Медведь защелкнул гранатомет и, высунув его за угол, не целясь, выстрелил одиночным. — Там же темно, как в заднем проходе! Туда даже пушку с собой не возьмешь — не поместится!
— Ну у кого не поместится, а у кого очень даже! — ответил ему я, показывая свой автомат.
— Так ты это специально⁈ — восхитился Лион. — Я-то думал, ты с глузду съехал, когда увидел, что ты приблуды снимаешь! А ты предполагал, что придется лезть в вентиляцию⁈
— Скорее, опасался. — ответил я, поднимаясь на ноги. — Давай, показывай, где там эта вентиляция твоя!
— И что конкретно ты собираешься сделать⁈
— Пойду потолкую с Земекисом, вот что! — оскалился я. — Если сдохнет он, то остальные тоже сложат оружие! Сейчас они сражаются по его приказу, но если его не станет — все закончится!
Медведь несколько секунд смотрел на меня, а потом кивнул:
— Что ж, будь по-твоему! В конце концов, у тебя к нему особые счеты! Давай за мной! Лион, на!
Он кинул свой гранатомет опешившему от такого поворота Лиону, достал на всякий случай пистолет и побежал обратно по коридору — туда, откуда мы пришли. Я, козырнув Лиону, помчался за ним, оставляя за спиной грохот боя.
Мы вернулись по своим же следам на два перекрестка, и Медведь ткнул пальцем куда-то под потолок:
— Вон она, твоя вентиляция!
Я пригляделся, прищурив глаза, и ахнул:
— Вот эта мышиная нора! Ты говорил, что в нее можно пролезть!
— Это смотря кому. — довольно прогудел Медведь. — Мне точно нет, а вот такому как ты…
— Ты явно меня переоцениваешь. — я с сомнением покачал головой, глядя на трубу квадратного сечения, тянущуюся под потолком.
В теории, в ней можно было пролезть, но очень сомнительно, что это возможно сделать в броне и с оружием. И тем не менее, не верить бывшему центуриону тоже не было причин — пока что все, что он говорил, оказывалось правдой.
— А там вообще кто-то лазил уже? — я скосился на Медведя.
— Ну не то чтобы лазил… — уклончиво ответил он. — Однажды там один слоняра чистил эту вентиляцию.
— И? — с нажимом спросил я.
— И… Застрял. — пожал плечами Медведь. — Но ты не бойся, он был шире тебя в плечах!.. Кажется…
— Урод ты. — грустно сказал я. — На что только я подписался…
— Вот и узнаем! — прогудел Медведь, схватил меня за плечи и без труда оторвал от пола. — Здорово, правда?
Он поднял меня практически на уровень своей груди, я наступил на его плечо, вытянулся во весь рост и достал-таки до крышки люка, ведущего в вентиляцию. Никаких запоров на ней не было, я просто повернул ручку, дернул ее на себя, и на меня дохнуло многолетней пылью и паутиной. Не знаю, когда тут чистил тот самый «слоняра», но после этого явно все успело зарасти по-новой!
Порадовавшись тому, что автомат теперь лишился громоздкого бокового кронштейна, из-за которого он был вдвое шире, я натянул на нос ворот майки и полез вперед по узкому рукаву.
Сказать, что ползти было неудобно — это ничего не сказать. Автомат приходилось держать на вытянутой руке, практически у ног, потому что рядом со мной он бы просто не поместился. В итоге я полз только за счет одной руки и частично — ног, поскольку подошвы ботинок скользили по металлу,
