— Стой, немчура!
— Был бы я немчурой — тебя бы уже в живых не было, — спокойно отреагировал Саша. — Я тебя за сто шагов засёк. Шумишь, как кабан на водопое. Веди меня к Коржу.
— А, так ты минёр? Говорили о тебе ребята.
Часовой Сашу не повёл — ухнул дважды филином, потом повторил.
За Сашей пришёл партизан из землянок и молча довёл до Коржа.
— Приветствую, Василий Захарович!
— А, минёр-сапёр! Здравствуй. Пулемётом разжился?
— Должен соответствовать.
— У нас всё готово. И форму нашли, и с гранатами подсуетились — даже дрезину ручную на заброшенном полустанке нашли. Правда — неисправную, но мои хлопцы отремонтировали.
— Тогда давайте сядем, обсудим детали.
— Экий ты въедливый! А может, это и хорошо, потерь меньше будет.
Часа три Саша с Коржом сидели за столом над развернутой картой. Они обговорили все сигналы, обсудили возможные варианты развития событий и пути отхода. Казалось — учтена каждая мелочь, но по опыту Саша знал, что операция может пойти не по сценарию. Достаточно какой-либо неучтённой мелочи или случайности, и акция может пойти совсем не так, как её планировали, или вообще сорваться. Как себя поведут немцы — неизвестно, а ведь это вторая сторона, которая не будет безучастно наблюдать за происходящим.
— Вконец уморил ты меня своими деталями, минёр.
— Желательно всё предусмотреть. Причём командиры отделений должны знать общий план операции, чтобы действовать, как часы.
— Во-во, насчёт часов. Мы у немцев часами разжились, теперь у наших отделенных они есть.
— Вот это правильно. По идее — и карты должны быть, и бинокли.
— Зачем им карты? Они местность знают, своими ногами всю исходили, шагами измерили.
— Поскольку общий план и детали ясны, приглашайте командиров, будем доводить до них задачи. Кстати, кто с миной на дрезине будет?
— Есть у меня ловкий парень, Сергуня.
— Плавать умеет?
— Должен.
— Должен или умеет? Нам вплавь выбираться придётся.
— Сейчас у него спросим.
Соблюдению секретности в отряде значения не придавали. Совещание проходило на свежем воздухе, и практически весь отряд слышал задачи, которые Корж ставил перед отделенными. Будь среди партизан предатель — операцию ожидал бы провал, а отряд — большие потери, вплоть до полного разгрома.
Задачу, поставленную Коржом, партизаны приняли как должное. Никто, по крайне мере внешне, не проявил страха или недовольства.
Выходить решили по мере готовности. А партизанам собраться — только подпоясаться.
Сергуня переоделся в немецкую форму и держался поблизости от Саши.
Заминка вышла со снарядами к гаубице. Были они раздельного заряжания — то есть без гильз и порохового заряда, но и в таком виде каждый снаряд весил без упаковки больше сорока килограммов.
Сначала думали нести их в ящиках, по два человека. Но так неудобно передвигаться по лесу, и потому остановились на мешках. Каждый снаряд уложили в мешок, соорудили лямки из верёвок — за углы и горловину, и договорились нести по очереди. С собой взяли все запасы патронов — всё-таки предстояла перестрелка.
Вышли в путь. Впереди, в ста метрах от основной группы шёл дозорный. Не было только бокового охранения.
Часа через полтора хода Саша забеспокоился и обратился к командиру:
— Василий Захарович, а где дрезина?
— А мы её поближе подвезли на подводе. Не ехать же вам на ней весь путь, только немцев насторожите. Всё равно в ночь операцию начинать не будем. Переночуем, с утра позиции займём, а дальше — уже от вас двоих зависит.
Ночевали в лесу — и для партизан, и для Саши это было делом привычным. Утром перекусили ещё затемно.
Настал день, а операция, можно сказать, срывалась из-за неучтённой мелочи — тумана. Ничего необычного: местность сырая, болотистая, вот по утрам туман и стоит.
Корж выделил четверых партизан.
— Они помогут дрезину на рельсы поставить.
Кроме этой четвёрки оставались двое со снарядами в мешках. Ещё мешок с десятком гранат получил Сергуня, и отряд ушёл к мосту, скрывшись в тумане.
Только к десяти часам утра туман рассеялся, и показалось солнце.
По железной дороге прогромыхал поезд.
— Минёр, дрезину не пора ставить?
— Подождём, немцы поезда пакетами пускают. Ещё несколько подряд должны пройти.
И в самом деле, буквально через несколько минут прошёл второй поезд, а за ним — ещё и ещё.
— Ты смотри, движение — как на Минском шоссе, — заметил один из партизан.
— Погодь немного, сейчас мы его отрегулируем! — со злостью сказал другой.
За поездами неспешно прокатил бронепоезд. Был он коротким, в середине — паровоз, а спереди и сзади — по бронированному вагону. На каждом вагоне сверху располагалась башня с коротким стволом пушки, а по боковым стенам — по два пулемёта. Смотрелось впечатляюще.
Саша выждал ещё минут десять.
— Пора!
Четверо партизан подхватили дрезину за небольшие колёса и, вытащив из кустов к насыпи, установили на рельсы. Двое других тут же уложили на железный пол снаряды.
— Сергуня, гранаты!
Сергуня развязал мешок.
Саша привязал по гранате к каждому снаряду — там, где обычно вкручивался взрыватель.
— Сергуня, всё помнишь? Прорываемся на мост, и как только я чеку выдерну, ты прыгаешь в воду. Не медли, у нас всего четыре секунды будет.
— Помню.
Сергуня был бледен, не переставая облизывал губы, и пальцы его рук мелко дрожали.
— Если меня ранят или убьют — сам у обеих гранат чеки сорвёшь, иначе вся операция пойдёт насмарку.
— Сделаю.
Саша раздвинул опоры сошек пулемёта, поплевал на руки:
— Ну, с Богом!
Оба взялись за рычаг-качалку ручного привода дрезины, и тележка тронулась с места.
Сергуня активно заработал рычагом.
— Помедленнее, — остановил его Саша, — мы же охрану изображаем, перегон должны осматривать. А ты как на гонках.
Медленно, постукивая колёсами на рельсах, дрезина катилась к мосту. Собственно, рычагом сейчас работал один Сергуня. Саша откинул крышку лентоприёмника пулемёта, вставил ленту, взвёл затвор. Затем достал из мешка две гранаты и сунул их ручками за пояс. Жаль, гранаты немецкие, слабые. Сейчас бы хоть одну нашу, Ф-1. У немецких только и удобно, что ручки длинные — за ремнём носить.
Они проехали километр, второй.
— Далеко ещё? — спросил Сергуня.
— Сам понять не могу.
Пешком, в отдалении от железной дороги Саша ходил, и мог проделать этот путь ещё раз. А вот по железнодорожным путям — попробуй, угадай.
Промелькнул километровый столб, метров через пятьсот появилось железная табличка на насыпи — на немецком и русском языках: «Запретная зона. Ходить запрещено!»
