Ознакомительная версия.
– Здравия желаю, господин подполковник! – выпалил Гелашвили. – Разрешите доложить!
– Почему вы, сержант, у командира голос пропал?
– Совесть пропала, – вдруг прохрипел Галимов. – Жора, поставь меня… на землю.
– Галимов? – Терещенко перевел недоумевающий взгляд на проводника. – Ты ранен?
– Вот… ему, – Галимов вяло кивнул в сторону Рихтера, – спасибо.
– Ни черта не понимаю, – Терещенко поморщился. – Кольцов, что происходит?
– Я арестован, господин подполковник, – Рихтер повернулся боком, демонстрируя вязки на запястьях. – По нелепому подозрению в шпионаже.
– Чокнулись все трое, да? – Терещенко окинул группу строгим взглядом. – Побочный эффект заразы?
– Никак нет! – ответил Гелашвили. – Разрешите доложить! Это брат Рихтер. Шпион Ордена.
Сержант ткнул капитана Кольцова стволом ИПП в бок.
Терещенко вытаращился на сержанта, затем перевел взгляд на Рихтера и, наконец, на Галимова. Проводник кивнул.
– Доказано…
– Кем доказано? – Терещенко спецназовцам пока не верил, но руку на кобуру на всякий случай положил.
– Им самим…
– Он ефрейтора Анисина завалил и капитана ранил, – сказал Гелашвили, – после того как подельник Анисин его сдал.
– Кольцов, это правда? – Терещенко не мигая, будто удав, уставился на Рихтера.
Сохранить невозмутимое выражение лица Рихтеру удалось, этому помогла внутренняя опустошенность, но выдержать взгляд подполковника шпион уже не смог. Элементарно не хватило мужества.
– Понятно, – начальник разведки обернулся и кивнул часовому. – Медиков сюда!
– На месте! – из полумрака входа в левое крыло мгновенно вынырнул старшина-бионик.
Видимо, подслушивал, шельма. Ну конечно, такой спектакль! Развязка шпионского детектива. Не захочешь, подслушаешь.
– Бери капитана и сразу на стол, понял?! Чтоб через неделю был как новенький!
– Так точно, господин подполковник! Не извольте беспокоиться!
Старшина разложил компактные автоносилки и помог Галимову на них улечься. После того как носилки укатили за старшиной, Терещенко указал сержанту Гелашвили на Рихтера.
– Головой отвечаешь. Сейчас некогда им заниматься, но когда все уляжется, лично это дело буду раскручивать. Понял, сержант?
– Так точно!
– Господин подполковник, разрешите обратиться! – негромко сказал Рихтер.
– Не разрешаю! – Терещенко развернулся и пошагал к двери в штаб.
– Господин подполковник! – Рихтер повысил голос. – Я знаю, что надо сделать! Знаю, как можно остановить биомехов!
– Орден подсказал? – Терещенко притормозил и обернулся к Рихтеру.
– Можно сказать и так. Разрешите доложить?
– Веди его, – приказал Терещенко сержанту и кивком указал на двери штаба, – там поговорим.
Подвальное помещение оказалось гораздо просторнее, чем ожидал Рихтер. Он думал, что это будет обычный подвальчик с пластиковыми водопроводными трубами, низкими потолками и серыми стенами, а оказалось, что под небольшой церковью оборудован натуральный бункер. Марши широких бетонных лестниц вели как минимум на пять уровней вниз, и, как заподозрил Рихтер, это еще не предел. Скорее всего, с самого нижнего этажа имелся выход в тоннели старого метро. Помещения резервного штаба тоже впечатляли. Просторные залы с трехметровыми потолками и массивными колоннами могли запросто приютить половину Московской бригады. Что, судя по количеству снующего по залам и коридорам народа, и происходило. Более того, в двух залах Рихтер успел заметить несколько групп штатских. В первом под присмотром чистильщиков толпились три десятка безоружных егерей из группировки «Ковчег», а в третьем зале царил и вовсе форменный интернационал. У входа нервно курили несколько бойцов Ордена, в центре зала кучковались вольные сталкеры, а у левой стены вели какой-то жаркий диспут десять праведников из секты «Пламенный крест» и пять или шесть наемников. Вряд ли спор шел на религиозные темы, скорее бойцы припоминали друг другу прежние обиды, но за пушки никто не хватался. А между тем, кроме узловиков и егерей, все гости военного бункера были при оружии.
– Точно, труба дело, – проронил за спиной Рихтера сержант Гелашвили. – О, даже питерские барыги тут имеются! И никто никого не трогает. Чудеса! Просто какой-то водопой в засуху.
– Так и есть, – коротко ответил Терещенко. – Час парламентеров продлен на неопределенный срок.
– Это типа все живые отдельно, а нежить отдельно? – спросил сержант.
– Так точно, – подтвердил начальник разведки. – Не до разборок. Входите и садитесь справа.
Подполковник указал на дверь в следующий зал.
Рихтер заглянул в проем и немного притормозил. Сработали рефлексы военного. В зале было полно начальства, вплоть до самого высокого. На дальнем плане, у объемной тактической карты, стоял, почесывая в затылке, сам генерал Антоненко.
– Шагом марш, – Рихтера слегка подтолкнул сержант.
– Развяжи его, – приказал Терещенко.
– Есть, – Гелашвили снял с запястий Рихтера проволочные оковы. – Слышь, брат Рапорт, только не балуй.
– У тебя забалуешь, – Рихтер хмыкнул и потер запястья.
Ряд пластмассовых кресел справа от входа был почти свободен. Только в самом дальнем углу на нем пригрелся какой-то сонный тип франтоватой наружности. Гелашвили усадил пленника посередине ряда, а сам уселся слева и положил на колени ИПП. Стволом в живот Рихтеру.
– Тот самый, – как бы себе под нос пробурчал Рихтер.
– Чего? – сержант выгнул бровь дугой.
– В углу тот самый тип… которого Троян отпустил. Посредник Каспер.
– Да? – Гелашвили смерил франтоватого штатского внимательным взглядом. – Похож. Тоже каяться прибежал. Слабоваты все-таки вы, деловые, нутром. Чуть припекло, сразу пятки взад, к противнику на поклон бежите. Тонкая у вас кишка.
– Я не деловой, – пробурчал Рихтер.
– А какой? Идейный? И за какую идею страдаешь, товарищ? За «нодус санкти эст»?[1] Ой, что-то не верю. Больно уж ты крученый, брат Рембо, чтоб за такую чушь, да голой жопой на раскаленные угли. Лучше молчи опять, идейный, ладно?!
Гелашвили фыркнул и поискал взглядом Терещенко. Подполковник о чем-то шептался с Антоненко, то и дело кивками указывая на пленника и его конвоира. Генерал делал круглые газа, мотал головой и явно матерился, но сдержанно, так, чтобы не услышали никакие подчиненные, кроме непосредственного докладчика.
Для Рихтера дело явно запахло керосином. Он был наслышан о порядках и традициях Московской бригады. Случалось, что здесь вместо трибунала использовались военно-полевые суды. Но то ли Терещенко уговорил командующего не горячиться, то ли Рихтеру просто опять повезло, никаких организационных выводов из доклада начальника разведки генерал не сделал. Скорее всего, просто не успел. В самый разгар их беседы на сцене со срочным докладом появился начштаба.
Ознакомительная версия.
