– Куда вы пойдете?
– Через ворота, по этой вот улице, потом налево и выше на три квартала находится обзорная площадь. Оттуда еще южный холм видно.
– Ясно, мы проходили там вчера. Я буду через полчаса, не больше.
– Дождемся. Сама смотри не потеряйся, а то искать пойдем.
Мириам снова улыбнулась. Солнце миновало зенит и спряталось за облаками, толпа в центре площади хлопала в такт движениям одной из девушек, которая, похоже, раздевалась. От ближайших лотков пахло ванилью и жженым сахаром. Как ни странно, у девушки совсем перестала болеть голова.
– А что там за пирог, который вы хотели съесть? – спросила она.
– Случилось что? – спросил Арго, когда шумная площадь осталась позади, уступив место тихой извилистой улочке, прикрытой от солнца виноградными зарослями на широких металлических террасах и мостиках, переброшенных с крыши на крышу.
Мириам только покачала головой. Во-первых, ей действительно не очень хотелось говорить о событиях этого утра, а во-вторых, мятный леденец в виде зеленого цветка у нее во рту не очень к этому располагал.
– Да ладно, – сказал Арго. – Я же не слепой. У тебя глаза на мокром месте, вон даже малая заметила. Так?
Таня, оживленно вертящая головой во все стороны, внимательно посмотрела на Мириам. Ее леденец тоже не позволял ей принять участие в разговоре.
– А прайм бы тебя так просто в обиду не дала. – Арго вполглаза следил за Роком, прячущимся от Тони среди деревянных подпорок, удерживающих бетонную стену дома, стоявшего дальше по улице.
Почему-то Мириам была уверена, что гладиатор наблюдал не только за этим. Она не раз и не два замечала короткие взгляды, бросаемые им по сторонам, несмотря на внешнюю расслабленность.
Большой человек постоянно оставался начеку.
Леденец во рту Мириам стал совсем тонким, и она с хрустом раскусила его.
– Случилась моя глупость, – тихо, чтобы не слышали дети, сказала она Арго. – И все.
– Глупость?
– Встретила своего бывшего, а он сделал вид, что меня не знает. – Мириам почувствовала, как слезы снова наворачиваются на глаза. – Просто отвернулся, и больше ничего. Я знала, что так все и будет, что он такой, но все равно обидно.
Арго едва заметно кивнул, словно даже не словам Мириам, а своим мыслям, и она неожиданно для себя самой вдруг начала рассказывать ему о ярмарке, о том самом времени, которое так ярко вернулось к ней этим утром. Они шли по узкой улочке, Рок и Тони дурачились впереди, Таня степенно следовала чуть позади, и Мириам говорила о том, о чем даже не помнила в течение долгих месяцев, что накапливалось и собиралось одинокими ночами после смерти родителей… О своих нехитрых радостях, детской любви, надежде, о цветных прожекторах и музыке, о том, как встретила Никки. Девушка понимала, что слова ее спутанны. У нее при всем желании не получится рассказать большому человеку о том, что она чувствовала прежде и что пришло сейчас. Желание поделиться с ним своими воспоминаниями, по сути, оказалось бесплодным. Арго кивал, но молчал. Тогда она продолжила говорить о днях в городе, полном людей и песен, об ощущении будущего, пестрого и яркого, как фонарь с цветными стеклами… и так быстро пришедшего к своему логическому завершению во дворе ее прошлого, сожженного фиолетовым лазером Би.
– Фиолетовый? – тихо спросил Арго, прервав ее, и Мириам замолчала, чувствуя, как растворяется напряжение, так стеснявшее ее последние недели, а то и месяцы. – Ты знаешь, что тепловой луч нельзя увидеть?
– Нет.
– Люди загораются, точно факелы, плавится песок, и ты даже не понимаешь почему. А ее оружие создано, чтобы ослеплять, чтобы все видели, как убивает прайм. Я слышал о таком.
– Видимо, она особенная. Извини за то, что рассказывала тебе все это. Я просто…
– Я не привык долго говорить, но это не значит, что не умею слушать. Тебе повезло, у тебя были родные, и даже этот мелкий урод доставил тебе радость.
– А у тебя разве?..
– Я раб по рождению. – Арго наконец повернул голову к Мириам, и она чуть не присела, встретив его взгляд, полный злости. – У меня не было ничего. Меня купили в детстве, в возрасте девяти лет продали в крепость Детройт, а потом отобрали в гладиаторскую школу. Я уже тогда хорошо дрался, и это увидели. Они всё замечали. – Арго указал вперед, на знакомый уже Мириам красно-белый шатер посреди площади, к которой они как раз подходили. – Представь себе бетонную яму размером с эту площадь, десятки клеток и людей в них, грязь, вонь и кровь. Так выглядит рынок рабов под Фаэтоном, в тени Детройта. Самая большая клетка предназначена для боев. Я дрался с семи лет или даже раньше, сколько помню себя, за похлебку, за место, где можно поспать, и так просто, чтобы жить.
– Но Би сказала, что ты знаменитый.
– Я купил себе свободу и уехал в Атланту, а слава ничего не стоит. Здесь меня никто не знает, и это хорошо.
– А почему ты покинул Атланту?
– Потому что я и вправду хочу отдохнуть. – Зубы Арго издали отчетливый скрип металла о металл.
– Ты устал драться?
– Да, и не только. Эй, мелочь, держись поближе.
Арго за шиворот оттащил Тони от крайнего столика под шатром, за которым жутковатого вида оборванец, с ног до головы закутанный в грязные тряпки, ел рисовую кашу, зачерпывая ее из тарелки руками. Тот стрельнул в их сторону черными, неожиданно живыми глазами и снова углубился в свою трапезу, а Мириам внезапно поняла, что цвета, которые она начала видеть в переулке, никуда не делись. Просто она отвлеклась ненадолго. Цвет оборванца обозначал ту боль, которую он испытывал при еде. Мириам знала, что так оно и есть, хотя тот человек никак этого не показывал. Арго был цвета сдерживаемой ярости, что-то кипело и переливалось внутри него, а Таня отсвечивала любопытством.
– Сейчас посмотрим, хватит ли на всех пирога. Главное, не показывай испуга.
– Что?
– Вон те ребята, за крайними столиками, видишь? Это ими я вчера вышиб двери в «Индюке».
– Вот эти? – Мириам всмотрелась в группу мужчин, сидящих у другого края полосатого шатра.
Черные безрукавки, копья, несколько длинных ружей и цвет – напряжение и злость.
– Я, конечно, не запомнил все морды, но парочка из них точно вчерашние. Если что, придется снова ими пол вытереть.
– Может, и нет. – Мириам поймала взгляд наемника, сидящего посередине, и кивнула ему. – Это они приходили сегодня утром говорить с Би. Извинились перед ней.
– Извинялись, говоришь? Может, и у меня прощенья попросят? Хотя не похоже, смотри, как у них морды повытягивались. Заметили меня. Но спину им точно показывать не стоит, не так поймут.
– То есть лучше к ним подойти?
– Если ты их знаешь, то надо бы поздороваться. Только давай мелочь тут оставим. – Арго наклонился к Тане. – Эй, будешь за старшую, мы на пару шагов отойдем. Сядешь за этот столик, малых держи при себе, чуть что – ори со всех сил, чтобы я услышал.
