Спрятав в карман бумагу, Данилов кивнул. Он уже слышал что-то подобное, правда, в "Оптиме" обходились без документов, но в остальном прием проходил по сходному сценарию.
- И вот еще, почитай о наших законах, - Владимир посерьезнел и протянул Саше брошюрку, отпечатанную на обратной стороне какого-то бухгалтерского документа. - Они суровы, сразу говорю. Всему, что скажут старшие, будь это твой бригадир или я, или наш глава, Сергей Борисович Демьянов, подчиняться беспрекословно. Тюрьмы тут нет, дармоедов мы не кормим. За серьезные нарушения - петля. У нас есть свой пенькозавод, так что веревками мы обеспечены. За мелкие - в исправительный отряд имени Солженицына, на срок от недели до трех месяцев. За средние или спорные - изгоняем. Правда, с недавних пор эту практику прекратили. Теперь чаще вешаем.
- Куда только смотрит "Amnesty International"?
- Чувство юмора есть, уже хорошо. С виду ты нормальный, но, без обид, пока тебе доверия нет. Я сам знаю, что творится снаружи, там трудно не озвереть. Пришел тут один, месяц жил нормально, а потом сорвался... Ну и закончил, болтаясь перед зданием горсовета. Потом сняли, правда, мы же не дикари. Там шесть фонарей, и все пока свободны. Если чувствуешь в себе что-то такое, лучше уходи.
- Спасибо, что ввели в курс дела. Со мной проблем не будет.
- Вот и зашибись, - Владимир вручил Александру отпечатанный на принтере паспорт с новенькой фотографией. Сравнить это лицо с тем, что было в старом паспорте и никогда не подумаешь, что один и тот же человек. - Все, товарищ Александр Данилов. С этого момента ты гражданин. Может, последнего настоящего государства на Земле.
- Спасибо, - поблагодарил Саша. - Только гимна не хватает.
- Нету гимна, - пожал плечами Богданов. - Руки не дошли. Напиши, тогда будет. "Ты же гуманитарий, а не какой-нибудь физик. Все, вперед к трудовым подвигам.
Под его насмешливым взглядом Данилов поднялся, попрощался и вышел из кабинета.
*****
Было еще прохладно. Июнь 1-го года новой эры больше походил на апрель: огромные массы снега, накопившиеся за три года, таяли неохотно, несколько раз, должно быть из-за движения атмосферных фронтов, оттепель сменялась похолоданием, и ручьи на улицах покрывались ледяной коркой, а пару раз даже выпадал белый снежок, который, впрочем, тут же растаял.
Настя шла вдоль шоссе. Шла она одна, слегка оторвавшись от остальных женщин, которые шли тесной гурьбой, весело щебеча. Эти места считались безопасными, но все равно с ними было трое дружинников.
Чудовищный паводок доставил им кучу проблем, на некоторое время превратив город в Венецию. Половину домов, занятых ими зимой, пришлось отселить. Что еще хуже, вода подмывала шоссе и разрушала насыпь железнодорожных путей. И если дорогу можно будет худо-бедно подлатать, то новые рельсы положить будет гораздо труднее, а без них у Города будут проблемы. Поэтому трудовые ресурсы и были равномерно распределены между начавшейся посевной, борьбой с наводнением и ремонтом путей. Для отвода воды рыли канавы, укрепляли насыпи, пригоняя самосвал за самосвалом.
Их звено ни свет ни заря их отправили далеко за город. Работа, как в годы первых пятилеток, почти не делилась на мужскую и женскую. Разница была только в том, что мужчины кидали щебенку, а женщины снег.
В резиновых сапогах по щиколотку в воде, иногда со стертыми от мозолей руками (а у тех, кто неправильно намотал портянки - и ногами), люди повторяли подвиг Павки Корчагина. Но и энтузиазма у них было не меньше, хотя вряд ли обитатели теплых офисов или аудиторий год назад смогли бы это в это поверить. Страшно представить, как могут работать русские люди, когда не за деньги и не из-под палки.
По окончании их должен был забрать попутный грузовик, но в последний момент для того нашлась другое дело. Пришлось топать пешком три километра до города. Было не то что бы холодно, но ветер заставлял Настю ежиться и поплотнее заматывать шарф.
И это начало июня. В этом году урожай, даже если им и удастся провести посевную, не мог быть рекордным. А значит, жесткое рационирование никуда не денется.
Она шла, погруженная в себя, когда услышала позади шум мотора. Девушка обернулась - разбрызгивая грязь, приближался автомобиль защитного цвета. Она узнала один из вездеходов разведгруппы. Как и большая часть их автопарка, он был во вмятинах и царапинах, среди которых можно было найти и пару отметин от пуль.
Неудивительно. За пределами контролируемой их патрулями территории начиналась страна анархии. Но каждый день почти двести человек рыскали по всей восточной части области в поисках того, что могло пригодиться общине уцелевших.
Бронеавтомобиль "Тигр" с пулеметной турелью плавно, чтоб не забрызгать ее, притормозил. Дверца распахнулась прямо перед ее носом. На импортном камуфляже, лихо заломленном берете с эмблемой гарнизона и ботинках с высоким берцем Антона не было грязи, но это мало о чем говорило. Порой они добирались и до Новосиба, а там лучше было действовать в ОЗК, который теперь мог лежать в мешке для зараженной одежды.
Командир звена разведгруппы не такое уж незначительное лицо, особенно если это звено занимается поисками в самом пекле.
- Поедем, красотка, кататься? - он привлек ее к себе.
Настя сделала вид, что обиделась.
- Ты что, солнце? Я ж шучу. Давай подвезу, а то ноги сотрешь.
Настя знала, что он далеко не всегда такой. На людях он был веселым балбесом, но иногда, когда они были вместе, он мог и помолчать. Тогда они молчали вместе, легко обходясь без слов, ведь часто взгляд или прикосновение скажут больше. Но когда он начинал говорить, это были именно те слова, которые ей хотелось услышать.
Интересно, правда ли ему по пути, или он сделал крюк специально, рискуя получить нагоняй?
В городе экономили все, даже скрепки и иголки. А бензин и солярку берегли еще больше, чем колониальные товары. Если без чая, кофе и перца можно прожить, то без них никак.
Летом хотя бы включили уличные фонари, а то ведь и погулять было негде - роль уличного освещения выполняли редкие окна тех зданий, где работу людей нельзя было закончить в течение светового дня. А дома в свободное время им приходилось обходиться свечками.
Антон рассказывал ей, что энергию давала мини-ГЭС, которую привезли "параноики" и пять ветряков - капризных и ненадежных штуковин, хотя ветра дули на плоскогорье, где стоял город, почти постоянно. Еще имелось штук десять дизельных мини-электростанции, но их просто так не использовали. Недавно поисковики нашли даже несколько солнечных батарей, но их пока не подключили.
