– Спасибо, Лазар, что вы воспользовались горячей линией нашего банка. Вы знакомы с нашими новыми кредитными предложениями?
Со стороны, наверное, я выглядел и смешно, и жалко. А может, наоборот, – страшно и опасно. Главный целитель зацокал языком: ему, как местному психиатру, было ясно, как дважды два, какие шторма поднимаются в этот момент в моей душе.
– Лазар? Я слушаю вас, Лазар. Что вы хотите узнать? Если вам необходимы консультации по специализированным вопросам, я переадресую запрос в соответствующие отделы.
Я закатал Юрасию рукав – то же самое, что и у Эндрю, введенного в вегетативное состояние.
То же самое, что у меня, – от запястья до самой ключицы.
Оранжево-красное пламя. Знак одной из ступеней в иерархии асуров.
Попали мы, братцы.
Сначала они возводят перехожих в ранг. А потом помещают в Дом Грез, где им делают лоботомию или какую-то другую операцию. Зачем?.. Почему?.. Возможно, астролетчик представляет несравнимо большую ценность для касты, чем менеджер, курьер и сисадмин. Если бы они замышляли нечто подобное против меня, то Васант не дал бы разрешения на свидание с бывшими Избранниками. Но тенденция, Глаз зрит, налицо.
На правой руке у Юрасия отыскались уже знакомые мне следы от многочисленных инъекций.
Обоим перехожим вправили мозги и подсадили на какую-то дрянь. Держат за этими стенами, как консервы. Как живые экспонаты. Для опытов. Для наблюдений. Во имя потомков, жить которым – триста оборотов Колеса. Чтобы разобраться в механизме перехода между мирами. В особенностях работы голов тех, кого Исчадие смогло перетащить из Центра Розы.
Я покинул Дом Грез, не сказав никому ни слова. Юрасий успел только бросить мне вслед:
– До свидания, Лазар! И еще раз спасибо за звонок!
Баркас неприкасаемых скользил вниз по течению Мамы, взбивая пену гребными колесами. Утренний улов – дюжина позеленевших покойников – лежал грудой перед надстройкой. Тут были только дети и брамины, их не требовалось очищать огнем; детей и браминов возвращали целыми и невредимыми в воды реки, из которой, по преданию, когда-то вышли на берег первые люди.
Трупы прибивало к порогам и островкам, специальная похоронная команда вылавливала мертвецов баграми, а потом переправляла для погребения в общей могиле.
Для меня там осталось совсем немного места: какой-то пятачок на носу баркаса. Я стоял, укутавшись в плащ из шерсти бактра, придерживаясь за леер.
Ночное свечение неба теряло интенсивность. Померкли планеты Колеса, стали невидимыми стрелы заатмосферных гроз. На востоке бурлило расплавленное золото, предвещая восход.
В этой части Первого погребальных костров не жгли, и мгла, окутавшая оба берега, была обыкновенным утренним туманом. С обеих сторон вырисовывались силуэты подъемных кранов, дебаркадеров, складов и заводских труб.
Промзона на границе города.
Баркас издал похожий на стон гудок и стал приближаться к берегу. Я накинул на голову капюшон, проверил, легко ли вынимается из-за пояса магазинник. И минуты через три ступил на деревянный настил причала. Неприкасаемые, с которыми я расплатился заранее, меня усердно не замечали. Как я и приказал.
Бакхи ждал под ржавым подъемным краном, присев на свернутый бухтой канат. Он был одет в хламиду, похожую на монашескую рясу, в которой я видел его на Целлионе.
– Повелитель! – прошипел Бакхи, приветствуя.
Я шевельнул кистью руки, давая понять, что я его увидел и услышал.
– В городе все спокойно, – доложил слуга, продолжая говорить тем же вкрадчивым шепотком. – Бактры и снаряжение готово. Можем ехать прямо сейчас.
– Ты принял почту?
– Да, Шакаджи, принял, – Бакхи кивнул и преданно поглядел мне в глаза. – Рыбоглазый и двести его бойцов уже вылетели. Если Глаз будет благосклонен, они прибудут на Синфеон еще до зимы.
– Тогда едем. Я собираюсь позавтракать вдали от смрада этого города.
– Да, мой повелитель.
…Лочан баловал бактров остатками лаваша. Увидев меня, он поспешил освободить руки и сложил ладони домиком. Бакхи подвел меня к мускулистому жеребцу, подставил спину, чтоб мне было удобнее забраться в седло. Лочан, к слову, взлетел на своего бактра точно птаха; в помощи он не нуждался – прирожденный всадник. Бакхи проверил, надежно ли прикреплен к спине третьего животного заветный сундучок, и, кряхтя, вскарабкался в седло.
Глухо застучали копыта по пыльной грунтовке. Постройки за нашими спинами становились все ниже и запущеннее; Первый отступал, пригибаясь и отмирая.
Мы выехали на тракт.
Старый слуга-мертвец, мальчик-бастард.
И тот, чье имя войдет в вечность. Тот, кого не скоро забудут в озаренном Глазом газовом космосе.
Сандро Урия, он же – Шакаджи, он же – Лазар Избранник.
А отныне – Лазар Изменник.
Нас ждала долгая дорога.
